Неповоротливые людоеды начали атаку с того, что принялись бросать на головы эльфов камни. Камни эти были огромными, размером с дом, и это лишний раз свидетельствовало об использовании Божественной магии: несмотря на двадцатифутовый рост и крепкое телосложение, великаны не смогли бы сами вырывать из земли громадные валуны, поднимать их и швырять вниз. К тому же они распевали при этом слова заклинаний — наверняка сообщенные им Такхизис.
Камнепад обрушился на долину, вынудив эльфов, в том числе и лучников, повыскакивать из своих укрытий и броситься врассыпную. Стоны раздавленных эхом разносились по горам, смешиваясь с торжествующими криками нападавших.
Несколько эльфов под влиянием страха и гнева выпустили стрелы впустую, когда нападавшие были еще слишком далеко. Самар сделал им строгий выговор и повторил, что они должны вступать в бой только по приказу Эльханы, которого он и сам ожидал с нетерпением, крепко сжав в руке свой меч. Самар никогда не был силен в обращении с рыцарским оружием, однако за последнее время ему, по словам Планкета, удалось добиться кое-каких успехов, которых, как он надеялся, должно было хватить для того, чтобы забрать с собой на тот свет парочку-другую врагов и вызвать гордость за него в душах его покойных родителей.
Гилтас этим утром также вспомнил о матери. Он не мог отделаться от странного ощущения, что она находится рядом с ним. В какой-то момент ему даже показалось, что она прикоснулась к его плечу. Взволнованный, он обернулся и увидел Львицу. Она улыбнулась ему: они будут сражаться бок о бок здесь, до самого конца, и вместе примут смерть подобно тому, как делили на двоих жизнь.
Великаны, черными пятнами видневшиеся на вершинах гор, подняли свои копья и потрясли ими, словно давая эльфам понять, что их ожидает, а затем издали дружный рык.
Эльфы приготовились к смертельной схватке. Гилтас и Львица стояли вместе с группой офицеров, собравшихся вокруг Эльханы под штандартами обеих эльфийских наций.
«Если бы мы объединились хоть немного раньше...» — с горечью подумал Гилтас.
Расчистив себе путь, великаны-людоеды хлынули вниз. Склоны гор превратились в ожившую черную массу, и Гилтас понял, что сюда явилась вся великанья раса.
Он крепко стиснул руку Львицы и почувствовал облегчение, осознав, что их любовь будет вечно жить в его душе, в какие бы странствия та ни отправилась после гибели тела.
Эльфийские лучники прицелились. Самар хотел отдать приказ к началу стрельбы и вдруг замер.
— Подождите! — крикнул он, прищуриваясь. — Что случилось, моя королева? Мне не мерещится?
Эльхана стояла на возвышении, с которого могла отлично видеть поле предстоявшей битвы. Она выглядела спокойной и прекрасной. Пожалуй, даже прекраснее, чем обычно (если только это было возможно). Прикрыв глаза ладонью, королева смотрела на восток — туда, где только что взошло солнце.
— Великаны замедлили спуск с вершин, — сказала она на удивление спокойно. — Некоторые из них поворачивают обратно.
— Что-то напугало их! — воскликнула Львица и запрокинула голову. — О, взгляните туда! Благословенный Эли!
Над ними вдруг вспыхнуло пламя — такое яркое, словно кто-то собрал солнечные лучи по всему Кринну и направил их в эту долину. Сначала Гилтас подумал, что это само дневное светило решило спасти эльфов, но потом понял, что свет был отраженным — он исходил от сверкавших чешуек золотого дракона.
Крылатый красавец ринулся на ближайшую к нему гору, облепленную огромными черными телами. Маршировавшие четкими рядами великаны тут же смешались в обезумевшее стадо и заметались по склону в безуспешной попытке избегнуть лютой смерти.
Дракон обрушил на них всю мощь своего огненного дыхания, и великаны-людоеды, сбившиеся от страха в кучу, скопом загорелись. Их предсмертные вопли, подхваченные эхом, были настолько оглушительны и ужасны, что эльфам пришлось закрыть себе уши руками.
Вслед за золотым прилетели меньшие по размеру серебряные драконы и дохнули инеем, в мгновение ока заморозившим попавших под этот поток людоедов. Их громадные окоченевшие тела беспомощно опрокидывались и катились вниз.
А затем над горами появилась целая стая золотых драконов, и армия великанов, еще совсем недавно спешившая атаковать своего запертого в ловушке врага, теперь бежала, не разбирая дороги, от сверкающей смерти, которая двигалась за ними по пятам и не оставляла им ни единого шанса на спасение.
На разгром эльфийской армии были посланы тысячи великанов-людоедов. В этот день людоеды потеряли большую часть своей расы, однако она не была окончательно уничтожена, как сообщалось позднее. Хорошо зная местность, многие из побежденных смогли укрыться в пещерах, где, дожидаясь отлета драконов, зализывали раны, проклинали эльфов и клялись отомстить. Незадолго до этих событий великаны заключили союз с минотаврами, перебравшимися со своих северных островов на давно уже приглянувшийся им Ансалонский континент, и теперь не сомневались, что с их помощью рано или поздно поквитаются с обидчиками.
Некоторые людоеды, пострадавшие во время нападения на эльфов, пришли в состояние бешеной ярости. Все наставления о порядке и воинской стратегии напрочь вылетели у них из головы, уступив место лишь одному желанию — слепо и беспощадно убивать, однако эльфы, прикрываемые драконами, с легкостью отбили их бездарную, непродуманную атаку, и вскоре все было кончено. Великаны назвали место этой страшной битвы Долиной Огня и Льда и, объявив его проклятым, навсегда запретили своим потомкам приближаться к нему.
Ситуация изменилась прежде, чем Гилтас успел осознать, что они спасены и уродливая смерть с копьями и дубинками в руках отступила. Эльфы ликовали и пели хвалебные песни в честь драконов, которые кружили над ними, поблескивая своей зеркальной чешуей.
Два серебряных красавца отделились от общей стаи и полетели над самой долиной, выискивая ровную площадку для приземления. Эльхана и Самар отправились поприветствовать их. Гилтас последовал за ними. Он любовался Эльханой и был до глубины души поражен тем спокойным достоинством, с каким она смотрела в лицо и горю, и радости.
Драконы опустились на землю. Один из них сделал это необычайно красиво и грациозно; другой — неуклюже, словно птенец, недавно вылупившийся из яйца. Сначала Гилтас очень удивился, но, подойдя поближе, увидел, что тот был незрячим.
Он летел вслепую под руководством своей наездницы — соламнийки с длинными черными косами, выбивавшимися из-под шлема. Не слезая с драконьей спины, она приветствовала королеву и принялась наблюдать за тем, как другие драконы пикируют вниз, уничтожая остатки вражеской армии.
Второй всадник помахал рукой и закричал:
— Самар!
— Это рыцарь Герард! — воскликнул эльф, теряя свою обычную сдержанность. — Я узнал бы его из тысячи, Ваше Величество, — добавил он, когда Герард побежал им навстречу. — Вы, вероятно, найдете его самым уродливым человеком в мире.
— Мне он кажется прекрасным, — тихо молвила Эльхана.