— А как насчет Утехи? — нетерпеливо спросил Повелитель Тесгалл.
— Пока мы в безопасности. Гавань свободна. Силы Берилл, контролировавшие город, покинули свои позиции и двинулись на юг, собираясь принять участие в разграблении эльфийских земель. Но мой господин полагает, что раз Самоал замахнулся на Квалинести, то позднее он не откажется и от Абанасинии. Поэтому нам необходимо подкрепление...
Гонец замолчал, переводя взгляд с одного рыцаря на другого. Увы, никто из них не хотел встретиться с этим умоляющим взглядом. Все просто переглянулись друг с другом, а потом отвели глаза в сторону — у Повелителей не было подкрепления, которое они могли бы выслать на помощь Утехе.
Герард так разволновался, что даже не понял, что знает имя Самоала — человека, сопровождавшего его через лагерь Мины. Он вспомнил его уже позднее, по дороге в Солант. Теперь же все мысли Герарда были заняты погибшей Лораной и его врагом и другом — командующим Рыцарями Тьмы маршалом Меданом. Правда, соламнийцы никогда не упомянули бы его имя и ни при каких обстоятельствах не назвали бы Медана героем, но Герард предполагал, что если Лорана мертва, то, значит, и маршал покинул мир живых.
Герард с болью в сердце подумал о молодом короле: должно быть, тот сейчас был вместе со своим народом, находившимся в изгнании. Но ведь Гилтас был еще слишком молод для такой чудовищной ответственности. Мог ли он с ней справиться? Мог ли с ней справиться вообще хоть кто-нибудь, каким бы опытом он ни обладал?
— Герард...
— Да, мой господин.
— Ты должен отбыть. Я считаю, что лучше сделать это сегодня вечером. В общей суматохе никто не заметит твоего исчезновения. У тебя есть все необходимое?
— Мне еще нужно выбрать себе гонца, Повелитель, и обговорить с ним некоторые детали. — Герард больше не мог предаваться скорби: когда-нибудь он отомстит за погибших, а сейчас необходимо было бросить все силы на то, чтобы не пополнить собою скорбные ряды. — После этого я смогу отбыть незамедлительно.
— Мой слуга Ричард Кент молод, но разумен и является отличнейшим всадником, — сказал Повелитель Тесгалл. — Он мог бы стать твоим гонцом. Тебя устроит такой выбор?
— Да, Повелитель, — ответил Герард.
Тесгалл велел послать за Ричардом. Герард уже видел его раньше, и этот молодой человек произвел на него приятное впечатление. Они быстро договорились о месте, в котором Ричард будет ждать известий, и о способе поддержания связи друг с другом. Затем Герард простился с Главами Совета и отбыл.
Покинув часовню Кири-Джолита, рыцарь проследовал на промокший внутренний двор. Он шел, низко склонив голову, стараясь защитить глаза от косых струй дождя. Сперва он намеревался проведать Одилу, однако, поразмыслив, решил этого не делать. Одила стала бы задавать Герарду вопросы по поводу того, куда и зачем он собрался ехать, в то время как ему приказали молчать о своем задании. В конце концов Герард решил, что, вместо того чтобы врать подруге, лучше уж не видеться с ней вообще.
Стараясь пробираться задворками, дабы не столкнуться с Одилой или кем-нибудь еще, Герард отправился на кухню — приготовить все необходимое для отъезда. Он не брал с собой ничего из доспехов — даже меч рыцарь собирался оставить здесь. Герард положил лишь немного еды в седельную сумку, набрал воды и прихватил с собой чей-то добротный плащ, который повесили просушить перед очагом. Местами он был еще влажным и сильно отдавал запахом овцы, запекавшейся на огне, но в целом идеально подходил для предстоявшего Герарду путешествия. Закутавшись в него, рыцарь направился в конюшню.
Его ожидала дорога — долгая, мокрая и одинокая.
Дождь, пропитавший насквозь северные земли Ансалона и ставший сущим бедствием для Соламнийских Рыцарей, сейчас обрадовал бы эльфов, которые начали переход через Пыльные Равнины. Жители Квалинести всегда радовались солнцу. Их Башня была Башней Солнца, их король — Беседующим-с-Солнцем. Солнечный свет изгонял ужасы ночи и давал жизнь цветам и тепло домам. Эльфы любили даже новое светило, появившееся после Войны с Хаосом, ведь и его лучи — такие бледные и слабые — дарили их земле жизнь.
Солнце, освещавшее Пыльные Равнины, не давало жизни. Оно несло смерть.
Никогда еще эльфийский народ не испытывал ненависти к небесному источнику света и тепла. Но этот огненный шар, опалявший пустынную землю, по которой они шли, напоминал скорее яростное и беспощадное око мстительной Богини, и вскоре эльфы, всегда так любившие солнце, принялись каждое утро проклинать его восход.
Квалинестийцы как могли подготовились к переходу, однако до сих пор никто, кроме правителей, еще не забирался так далеко от дома, и потому большинство беженцев понятия не имели о том, с какими трудностями и опасностями они могли столкнуться в подобном путешествии. Да и беженцы, поддерживавшие связь с Эльханой Звездный Ветер из Сильванести, никогда не забредали в Пыльные Равнины — их путь лежал к северу от раскаленных скал, через болотистые земли драконицы Онисаблет. Гилтас поначалу тоже подумывал пойти старым маршрутом, но почти сразу отверг эту идею: там, где два-три эльфа сумели бы незаметно прошмыгнуть под самым носом у драконицы и других злобных тварей, у эльфийской нации в целом не было ни единого шанса на успех. К тому же, по словам правителей, трясина стала еще глубже и опаснее чем прежде, поскольку драконица увеличила подвластную ей территорию, и теперь мало кто из смельчаков, отважившихся идти через ее земли, возвращался назад.
Повстанцы, которые были в основном Диковатыми Эльфами, привыкшими жить под открытым небом, имели гораздо лучшее представление о возможных сюрпризах пустыни. Правда, раньше никто из них там не был, но из других путешествий они уже знали о том, что жизнь может зависеть от способности стремительно бросаться в бегство при появлении первых же признаков опасности, и о том, что многие вещи, которыми так дорожат живые, не представляют никакого интереса для мертвых. Остальным беженцам еще только предстояло усвоить урок на выживание.
Они в спешке покинули свои дома по туннелям, вырытым гномами, или же через лес, пробираясь ночью среди темных деревьев. Однако при этом практически все упрямо тащили с собой сумки и сундуки с шелковыми платьями и добротными шерстяными одеждами, драгоценностями, игрушками для детей и всевозможными фамильными ценностями. Домашние предметы дарили эльфам сладкие воспоминания о прошлом и надежду на будущее.
Гилтас пытался убедить свой народ оставить вещи, драгоценности и воспоминания позади. Король настаивал на том, чтобы вместо ненужного теперь барахла каждый взял с собой столько воды, сколько может унести, и запас продовольствия на неделю. Иначе говоря, эльфийским девицам следовало проститься со своими бальными туфельками. Большинство беженцев, сочтя требование короля излишне суровым, начало недовольно ворчать. Потом у кого-то появилась идея соорудить нечто вроде носилок для имущества, и целая куча энтузиастов сразу бросилась связывать жерди. Гилтас, наблюдая за ними, лишь качал головой.