— Владычица Такхизис, помоги мне, — прошептала она и тут же вздрогнула от звука произнесенного ею имени. — С детства меня учили, что Ты — жестокая Богиня, которая ненавидит мир и считает его обитателей своими рабами. Мне внушали, что Ты амбициозна и эгоистична и попираешь все, что так дорого человеческому сердцу: честь, любовь, сострадание. Из-за этого я не могу последовать за Тобой. И тем не менее... — Одила подняла глаза к небу. — Ты — Богиня, и я до сих пор чувствую волнение от созерцания Твоего могущества. Как же мне не верить? Возможно... — Она заколебалась. — Возможно, Тебя просто оклеветали. Тогда позаботься о нас! Я прошу об этом не ради себя, а ради тех, кто преданно и верно служил Тебе. Скоро Мина встретится со смертельной опасностью. Вне всякого сомнения, она выйдет на битву с Малис в одиночку, ибо безгранично верит в Твое Божественное заступничество. А я так боюсь за нее, Владычица! Докажи мне, что мои страхи беспочвенны и что Ты способна любить... хотя бы ее.

Одила напряженно ожидала ответа, но никакого голоса не прозвучало в стенах Храма и ни одно видение не посетило ее. Пламя на алтаре колыхалось от порывов ветра. Мертвые маги сидели на скамейках и не моргая глядели в огонь. И все же на душе у Одилы стало легче. Она сама не знала почему и как раз думала над этим, когда внезапно услышала какой-то шорох у себя за спиной.

Глаза ее, уже привыкшие к свету свечей, не сразу узнали того, кто стоял во тьме.

— Галдар? — различила она наконец массивную фигуру минотавра. — Я не заметила, как ты вошел.

Ее охватило беспокойство: Одила мысленно спрашивала себя, понял ли Галдар, о чем именно она говорила в своей молитве, и если да, то собирался ли он ругать ее за подобные колебания. Однако он молчал.

— Ты чего-то хочешь от меня? — поинтересовалась она. До сих пор минотавр еще ни разу к ней не обращался — он всегда недолюбливал соламнийку и явно не доверял ей.

— Да. Я хочу знать твое мнение по поводу вот этого, — ответил он.

Он держал в руках какой-то предмет, завернутый в холст и перевязанный веревками. Холст, некогда белый, теперь был мокрым и грязным, облепленным травинками и коричневатой пылью. Судя по всему, его уже разворачивали.

Галдар положил сверток на алтарь. В нем находилось нечто на вид не очень тяжелое, но довольно длинное.

— Это пришло для Мины, — пояснил минотавр. — От капитана Самоала. Вскрывай.

Одила не двинулась с места.

— Если это пришло для Мины, то я не...

— Живее! — рявкнул Галдар. — Я должен знать, стоит ли передавать ей такой подарок.

В других обстоятельствах Одила упиралась бы и дальше, но сейчас она поняла, что минотавр все-таки заметил шаткость ее веры и в случае отказа мог кое-что шепнуть Мине. Пальцами, дрожавшими от волнения, она справилась с узелками и начала разворачивать материю, вызвавшую у нее неприятные воспоминания о погребальных лентах на телах мертвецов.

Развернув холст, Одила ахнула и замерла в благоговении.

— Капитан Самоал не ошибся? — спросил Галдар. — Это действительно Копье Дракона?

Соламнийка лишь кивнула, не в состоянии произнести ни слова.

— Ты уверена? Ты видела нечто подобное раньше? — засыпал ее вопросами Галдар.

— Нет, не видела, — призналась она. — Но я слышала о легендарных Копьях, когда была еще совсем маленькой девочкой. Я всегда любила эти истории. Из-за них-то я и стала рыцарем.

Одила протянула руку и провела пальцами по холодному гладкому металлу. От него исходило серебряное свечение, совсем не похожее на желтое пламя свечей.

«Если бы все огни во Вселенной, включая солнце, луну и звезды, вдруг погасли, — подумала Одила, — то свет этого Копья еще долго сиял бы во тьме».

— И где же капитан Самоал нашел такое сокровище? — поинтересовалась она.

— В какой-то старой гробнице, — ответил минотавр. — В Утехе, я полагаю.

— Не в Усыпальнице ли Ушедших Героев? — Одила отдернула руку от Копья и в ужасе уставилась на Галдара.

— Понятия не имею, — пожал тот плечами. — Он не сообщил мне ее названия. Но, по его словам, местные жители вскипели такой яростью, когда узнали о проникновении в гробницу чужаков, что капитан и его люди еле унесли ноги. Даже кендеры пытались убить их... Это одно из немногих сокровищ, которые Самоалу удалось прихватить с собой, и вот теперь он прислал его Мине в знак своего уважения к ней.

Одила тяжело вздохнула.

— Самоал украл Копье у мертвых, — нахмурился Галдар. — Он сам признался, что чуть не погиб из-за него, и теперь я сомневаюсь, можно ли отдавать его дар нашей Повелительнице.

Одила хотела что-то сказать, но ее опередили.

— А разве мертвые все еще нуждаются в нем, Галдар? — раздался знакомый голос.

— Нет, Мина, — повернулся ней минотавр. — Конечно, не нуждаются.

Копье сверкнуло, отразившись в янтарных глазах Мины. Она погладила его, и Одила мысленно содрогнулась: согласно преданию, к Копьям Дракона могли прикасаться только те, кто сражался на стороне сил Света. Всех остальных ожидала суровая кара.

Мина подняла Копье и повертела им. В ее глазах читалось неподдельное восхищение.

— Прекрасное оружие! Словно для меня сделано. — Она взглянула на Одилу, и взгляд этот был теплым, как и медальон на шее соламнийки. — Вот и ответ на твою молитву.

Положив Копье обратно на алтарь, Мина опустилась на колени.

— Возблагодарим Единую Богиню за великую милость!

Галдар продолжал стоять, и весь его вид выражал суровое неодобрение. Одила же распростерлась на полу. Слезы катились по ее щекам — она была счастлива оттого, что Богиня снизошла до нее, пусть даже исключительно ради Мины.

Но у соламнийки была и другая причина для слез. Мина могла брать Копье и играть им, то подбрасывая его в воздух, то снова крепко сжимая в руке. Когда же Одила посмотрела на собственные руки, то увидела, что кончики ее пальцев, прикасавшихся к Копью, покрылись волдырями, и затем ощутила в них невыносимую боль...

17. Доброволец

На Оплот снова опустилась ночь. Горожане всегда ждали ее с нетерпением — как знак того, что они смогли пережить очередной день. А еще ночью к ним выходила Мина, которая рассказывала о Едином Боге и хотя бы на время вселяла в их сердца храбрость и веру в победу над ужасной драконицей.

Обитая веками под раскаленным дыханием Властителей Судеб, жители Оплота научились противостоять огню. Все здания и крыши в городе были сделаны из камня, поскольку любой другой материал — например, тростник — уже давно был бы испепелен. Правда, поговаривали, что драконы своим пламенным дыханием могли испепелить и гранит, но здесь уж ничего другого не оставалось, кроме как надеяться на несостоятельность подобных слухов.

Солдат наспех обучали стрельбе из лука в расчете на то, что даже самые неуклюжие без труда попадут в огромную красную тушу, а на стенах устанавливали катапульты с солидным запасом булыжников. Все эти приготовления давали людям чувство защищенности и готовности к встрече с драконицей, и вскоре самые дерзкие из них осмелели настолько, что начали громко выкрикивать в небеса призывы к Малис не затягивать выяснение отношений. Но, как бы горожане ни хорохорились днем, с наступлением ночи они облегченно вздыхали, стараясь не вспоминать о том, что утром их страхи возобновятся.