Галдар не нашел, что ей ответить, и девушка расценила его молчание как согласие с ее словами.
— Возьми несколько человек. Обыщите все помещения Башни. Убедитесь, что кендер не спрятался в одном из них. А пока вы будете его искать, мы предадим огню тела погибших.
— Мне обязательно возвращаться туда? — буркнул Галдар, уже не пытаясь скрыть свое недовольство.
— А в чем дело? Ты чего-то боишься?
— О, ничего, что принадлежит миру живых. — Он угрюмо покосился в сторону Башни.
— Не бойся, Галдар. — Мина бросила небрежный взгляд на мертвых магов, которых уже волокли на погребальный костер. — Их души не смогут причинить тебе вреда. Они отправляются служить Единому Богу.
Небеса были наполнены светом. Далекий и таинственный, этот свет был настолько ярким, что солнце померкло бы на его фоне, окажись оно рядом. Но если солнце не позволяло глазам Даламара долго любоваться своими лучами, то на свет, струившийся сейчас с неба, эльф мог бы смотреть бесконечно. Смотреть и думать о том, чем он был и чем стал, осознав наконец всю суетность своего прежнего бытия.
Однажды, будучи еще совсем маленьким, Даламар взглянул на черное небо своей родины и увидел там серебряную луну. Тогда он принял это светило за игрушку, убранную кем-то на небеса, и загорелся желанием получить ее. Даламар попросил родителей достать ему красавицу луну, а услышав отказ, разрыдался от обиды и разочарования. Сейчас он испытывал похожее чувство и невыразимо страдал оттого, что столь прекрасный свет был для него недосягаем: преграда, тонкая, как осенняя паутина, но прочная, как адамант, стояла у эльфа на пути. Этой преградой являлась стена, отделявшая один мир от другого.
Даламар оказался не единственным узником, томившимся здесь, — множество других мертвых душ беспокойно носились по своей темнице, с жадностью взирая на лучезарное чудо, но будучи не в состоянии достичь его.
«Свет небес так красив, — услышал эльф чей-то чарующий голос. — Это свет высшего царства, следующая обитель твоей души в ее долгом путешествии. Я освобожу тебя и позволю тебе отправиться туда. Но сначала ты должен кое-что принести мне».
О, он послушается. Он сделает все возможное и невозможное, лишь бы только выбраться отсюда. Даламар взглянул на Башню Высшего Волшебства и почувствовал, что при жизни имел к ней какое-то отношение. Теперь это кануло в прошлое. Воистину Башня являлась средоточием магической энергии — эльф видел, как та потоками золотой пыли струится меж серых камней величественного строения, еще совсем недавно служившего ему домом.
Река мертвых принимала растерянные души в свои воды и уносила их в осиротевшую Башню. Даламар в последний раз посмотрел на чудесный свет и чуть не заплакал от острой тоски по нему. Он погрузился в реку и уже почти достиг входа, когда его вдруг крепко схватила чья-то рука и сердитый голос прошипел ему: «Остановись!»
— Остановитесь! — крикнула Мина. — Я приказываю! Не сжигайте их. Я передумала.
Рыцари опустили тела на землю и недоуменно переглянулись. Они не могли припомнить, чтобы Мина когда-нибудь меняла принятое решение, и потому отнеслись к ее поступку неодобрительно. Как, впрочем, и к наказанию, наложенному на Мину Единым Богом, ибо Единый Бог был где-то далеко, а Мина — рядом, и это ей они служили, словно божеству.
— Хорошая мысль, Мина, — одобрил Галдар, выходя из Башни. Он со злобой посмотрел на мертвых магов. — Оставим двуногих стервятников на растерзание крылатым. А кендера в Башне нет. Мы обыскали все сверху донизу. Так что давайте-ка выбираться из этого проклятого места.
Пламя яростно трещало, и его дым кружился вокруг Башни подобно тому, как души мертвецов кружили между стволами кипарисовых деревьев. Живым не терпелось покинуть это место, и они считали минуты, остававшиеся до отъезда. Мертвые же не спешили, поскольку идти им было все равно некуда. Но и те, и другие пытались угадать, что будет делать Мина.
Девушка тем временем опустилась на колени рядом с телом Даламара. Одной рукой она крепко сжала медальон, висевший у нее на шее, а вторую положила на рану, которую нанесло магу ее смертоносное копье. Раскрытые глаза эльфа безучастно смотрели вверх.
Мина тихонько запела:
Вернись, душа, вернись,
Руки моей коснись,
Сна оковы скинь,
Бездны мрак покинь.
Холодный труп Даламара потеплел под рукой Мины, его серые щеки порозовели. Губы мага приоткрылись, словно он пытался сделать вдох. Вскоре все его тело зашевелилось и ожило. Лишь глаза эльфа остались глазами мертвеца.
Галдар, наблюдая за действиями Мины, недовольно качал годовой, в то время как рыцари замерли в благоговении — Повелительница часто молилась над телами умерших, однако еще ни разу их не воскрешала, объясняя это тем, что отныне их души будут служить Единому Богу.
— Поднимись, — велела Мина.
Живое тело с мертвыми глазами послушно встало на ноги.
— Ступай к повозке и жди моих приказаний.
Эльф попытался моргнуть, отчего все его тело передернуло.
— Ступай к повозке, — повторила Мина.
С трудом овладев собственным зрением, Даламар наконец взглянул на нее.
— Ты пойдешь туда! — повысила голос Мина. — И сделаешь все, что я тебе прикажу. В противном случае я тебя уничтожу. О, я говорю не о твоем теле. Расстаться с этим куском мяса — не такая уж большая потеря. Я уничтожу твою душу!
Труп содрогнулся и после некоторого колебания зашаркал к повозке. Большинство рыцарей поспешили убраться с его пути. Некоторые, впрочем, остались на своих местах и даже открыто ухмылялись — слишком уж нелепо выглядело это ходячее существо. Кто-то громко расхохотался.
Галдар, объятый ужасом и отвращением, не видел ни малейшего повода для смеха. Да, он предложил оставить трупы без погребения на растерзание стервятникам — ведь погибшие были колдунами. Но то, что происходило сейчас, ему совсем не нравилось. Минотавр ощущал какую-то смутную тревогу, хотя и не мог сказать, чем именно она вызвана.
— Мина, ты уверена, что это хорошая идея? — поинтересовался он.
Девушка ничего не ответила. Напевая ту же песню над телом второго мага, она положила руку на грудь Палина. Мертвец сел.
— Отправляйся к повозке за своим приятелем, — приказала она.
Палин заморгал. Черты его лица исказились. Он вытянул вперед руки и начал ощупывать ими воздух, словно хотел схватить там нечто, видимое только ему.
— Я уничтожу тебя, — сурово пообещала Мина, — если ты не будешь мне повиноваться.
Мертвец поднялся, продолжая ловить руками воздух. Гримаса, искажавшая лицо мага, говорила о том, что сейчас он испытывал муки гораздо более страшные, чем те, которые терзали его в последние минуты жизни.
— Ступай, — сказала Мина, рукой указывая ему путь.