* * *

На следующий день ранним утром союзников провожали на их корабли. Адмирал Экс и капитан Уильямс присутствовали на церемонии проводов с целью проследить за союзниками, чтобы они не вели никаких приватных переговоров. Всем уже было известно о внезапном отъезде Командующего. Но куда и почему он улетел, никто не знал.

– Следите, чтобы эта троица не секретничала друг с другом, записывайте каждое их слово и как можно быстрее отправьте их отсюда прочь, – таково было последнее распоряжение Сагана.

В окружении собственной свиты и почетной стражи, присланной Его величеством, в сопровождении корабельного экипажа трое союзников, ненадолго встретившись в ангаре, обменялись официальными словами прощания. Ди-Луна с насупленными бровями выглядела мрачной. Рикилт был весь «затянут туманом», как обычно говорили о таком его состоянии другие пародышащие, лицо его пряталось за плотной клубящейся завесой. Между тем Олефский самодовольно улыбался.

– О чем это они? – еле слышно спросил Экс своего шефа.

Адмирал, по всей вероятности, находился в полусонном состоянии. Он старался подслушать их разговор, но шум в ангаре и постоянная пульсирующая боль в висках мешали ему.

– О конных скачках, – прошептал Уильямс.

Адмирал пребывал в черной меланхолии. Конечно, ночью он глаз не сомкнул.

– О конных скачках? – изумился Экс. – И это все? Вы уверены?

Они подошли еще поближе.

– А вы слышали, кто выиграл на последних скачках? – задал вопрос Медведь.

– Спутниковая связь была неисправной, – зазвенел голос Ди-Луны. – Не уверена, что я правильно разобрала кличку победителя.

– Правильно, правильно, – подтвердил Олефский. – Вдвоем вы должны мне сто золотых монет.

Туман вокруг Рикилта приобрел омерзительный желто-зеленый оттенок.

– Ваша лошадка еще не разорвала финишную ленту.

Экс удивленно заморгал глазами.

– Странно, – пробормотал он. – А может быть, это какая-то механическая лошадка?

– Плевал я на это с седьмого неба! – зарычал Олефский. – Как только одна из двух лошадей сходит с круга, скачки закончены, таковы были условия. – Медведь протянул свою лапищу. – Деньги на бочку.

Ди-Луна вытащила из-за пояса кошелек, сделанный из крошечных стальных колец, положила его на ладонь, чтобы определить вес, бросила задумчивый взгляд на Медведя. И внезапно с ослепительной улыбкой протянула золото Олефскому.

– В сущности, мизерная сумма, если учеть величину поставленного на кон. Сдается мне, что я могу включить в эти бега свою лошадь.

– Я бы мог сделать то же самое, – Рикилт разразился отвратительным смехом, прозвучавшим по транслятору с металлическим скрежетом. – Я невысокого мнения о вашем жеребце, Олефский. Сомневаюсь, протянет ли он до следующего раза. Мне кажется, что он охромел, и нам придется от него отказаться.

– У него отличные жокеи. И он великолепно проявил себя в первом забеге, – благодушно произнес Медведь. – Платите. И не в кредит, а наличными.

Вдруг сквозь туман прорезался один глаз пародышащего, сверкнувший в сторону Олефского.

В динамике раздались непонятные звуки, словно Рикилт полоскал рот. Он незаметно стал щупать бесчисленные маленькие карманчики на «молниях» и отделения своего летнего костюма.

– Такой же куркуль, как любой пародышащий, – вполголоса прокомментировал Экс и покачал головой.

Наконец Рикилт извлек десять помятых купюр с изображением золотого орла и дважды пересчитал их. Ленивым жестом он нехотя протянул их Медведю, пока туман клубами валил из его шлема, затем повернулся и вне себя от ярости забрался в шаттл.

Посмеиваясь, Ди-Луна пожелала Олефскому благополучного полета, бросила презрительный взгляд на Уильямса и Экса и направилась к своему космолету. Олефский сунул деньги в подбитый мехом сапог, а кошелек – за кожаную робу. Он повернулся к Эксу и Уильямсу, старавшимся делать вид, что не слышали ни слова.

– Пародышащий, наверное, прав. А все же за того жеребца денежки я получил. Мне по душе его безжалостность. – Медведь подмигнул. – Адмирал! Вы согласны?

– Не имею ни малейшего понятия, о чем идет речь, – жестко ответил Экс.

Олефского это рассмешило. И в окружении своих неуклюжих сыновей он двинулся к шаттлу. Его рокотавший смех слился с ревом двигателя корабля, готовившегося к старту.

– Галактика летит в тартарары, а они о скачках треплются! – Экс с возмущением посмотрел вслед этой троице.

– И тем не менее, сэр, – с усталой улыбкой произнес Уильямс, – скачки считаются королевским спортом.

Глава десятая

...потом королева незаметно сбежала... она наложила на себя жесточайшую епитимью, какую ни одна грешница на себя никогда не налагала, и ничто больше ее не могло развеселить.

Сэр Томас Мэлори. Смерть короля Артура

Это место назвали Академией, потому что так назывался сад под Афинами, где некогда преподавал Платон. Восемнадцать лет назад сюда отдавали учиться отпрысков Королевской крови, где они постигали искусство управления государством и народом.

Академия расположилась далеко от Афин, от Старой Земли, на расстоянии в несколько световых лет от цивилизованных планет галактики. Такое изолированное место было подобрано специально. Планета должна была быть ограждена от превратностей войны – локальной или галактической. По той же самой причине здесь отсутствовали крупные поселения с большим числом жителей, к тому же устроители не хотели, чтобы студенты отвлекались от занятий и дневали и ночевали в увеселительных заведениях. Рядом с Академией находилась небольшая деревенька, она-то и стала основным поставщиком провианта для будущих правителей государства.

Те, кто выбирал место для школы для детей Королевской крови, решили, что планета должна быть похожа на Старую Землю. Поскольку многие элементы человеческой культуры проникли сюда с Земли, было дано указание создать для студентов окружающую среду, подобную той, что существовала на Земле. Трудно понять строки Шекспира – «Во мне ты видишь тот вечерний час, когда поблек на западе закат», если вы прибыли с планеты с тремя солнцами, белыми ночами, или же планеты, столь удаленной от солнца, что о его существовании там вообще не подозревают до сих пор.

Академия располагалась в двух отдельных корпусах: один – для девочек, другой – для мальчиков. В каждом читались самостоятельные курсы. Педагоги решили ввести раздельное обучение, поскольку девочки гораздо быстрее осваивали материал, чем мальчики. Когда дети подрастали, они после десяти лет начинали посещать занятия вместе, в основном, чтобы приобрести специальные навыки. Эти мальчики и девочки, став мужчинами и женщинами, должны были быть правителями планет, а возможно, и всей солнечной системы. Союзы, заключенные в этом возрасте, обещали в дальнейшем гарантии мирного сосуществования.