– Повезло? – спросил Саган, которого, кажется, это слово покоробило.
Панта улыбнулся, пожав плечами:
– Многие из ее пациентов заразились. Для нее не было неожиданностью, что и она сама заболела. Ни на что другое она и не рассчитывала.
Саган кивнул:
– Смерть этой женщины была неизбежна, – согласился он. – Но теперь еще два человека, кроме меня, знают правду: настоятельница, которая слышала исповедь, и архиепископ.
– Настоятельница стала жертвой несчастного случая, – тихо сказал Панта.
Саган нахмурился:
– Архиепископ – мой друг. Надеюсь, он не пострадает от несчастного случая.
– О, нет! Разумеется, нет, – ответил Флэйм, изобразив на своем лице крайнее удивление. – Мы никогда бы… Мы знаем, что для вас такая ситуация не внове…
«Да, конечно, не внове, – подумал Саган, – но все это в прошлом».
– Зачем вы вызвали меня к себе? – спросил он и поднял руку, предупреждая их ответ. – Прежде всего, знайте: если вы рассчитываете, что я использую мое влияние, чтобы убедить Дайена отречься от престола, то забудьте об этом. Он никогда не согласится на это. Он силен, возможно, сильнее, чем вы думаете. Его верность и преданность своему народу нерушима. Его нелегко заставить или уговорить, и до тех пор, пока он владеет свертывающей пространство бомбой, вы не одолеете его.
– Понимаю, милорд, – сказал Флэйм. – Не думайте, что я недооцениваю моего юного кузена. В конце концов, в наших жилах течет общая кровь. Но слишком большая сила Дайена может обернуться его слабостью. У него есть бомба – это так. Но он не применит ее. Я прав, милорд?
Саган не отвечал. Флэйм улыбнулся. Его улыбка означала, что тайна останется между ним и Саганом.
– Чего мы хотим от вас, милорд? – продолжал Флэйм. – Вашей поддержки, разумеется, ваших знаний, ваших советов, вашего руководства. Я хочу сделать вас Командующим моими вооруженными силами, которые велики и грозны. Мои люди безгранично преданы мне и все как один стремятся к единой цели: сделать меня королем. И у нас тоже есть секретное оружие. Вы были свидетелем небольшой, но, надеюсь, впечатляющей демонстрации силы этого оружия, когда летели сюда.
– Но ваши планы приведут к войне.
– Нет, милорд, я не хочу войны, – Флэйм покачал головой. – Мой кузен Дайен высказал однажды чрезвычайно интересную мысль: неразумно объявлять войну собственному народу, сказал он. В момент объявления такой войны половина ваших подданных возненавидит вас. Я хотел бы избежать этого, как избегает и сам Дайен.
Саган начал понимать, к чему клонит Флэйм.
– Мой кузен должен будет публично отречься от престола, – продолжал между тем воспитанник старого Панты. – Он должен будет публично признать мое право на корону. Вы согласны, что это очень упростит дело?
– Да. Но, как я уже говорил вам, Дайен никогда не согласится на это.
– При нынешних обстоятельствах, конечно, не согласится. Но обстоятельства, как вам известно, должны будут измениться.
«Больше он мне ничего не скажет, – подумал Саган. – До тех пор, пока я не присоединюсь к нему. А может быть, и тогда больше ничего не скажет. Он сказал мне лишь то, что я должен знать, – не больше. Когда я начал бы действовать…»
– Вы понимаете, конечно, что я не могу принять решение, пока не состоится ритуал инициации, – сказал Саган. – Если вы окажетесь недостойны…
– Я окажусь достойным, милорд, – сказал Флэйм, поднявшись на ноги. – Вы сами убедитесь в этом, я докажу вам…
– Очень хорошо. – Саган тоже встал – немного медлительно и тяжеловато. – Завтра, когда солнце будет в зените. Мы используем эту палатку, надо полагать?
– Да, милорд. Все, что вам необходимо, предусмотрено. Вам надо будет лишь проинструктировать Панту и меня…
– Вы придете один. – Саган взглянул на Панту, который, молча и почтительно поклонился ему.
– Я понял, милорд. А теперь позвольте мне показать вам место вашего ночлега.
Флэйм вышел из палатки и показал Сагану несколько небольших палаток, размещенных вокруг нее.
– Благодарю вас, – сказал Саган, поморщиваясь и слегка прикоснувшись рукой к ноющей спине, – но я предпочел бы спать в своей собственной постели. Кроме того, мне нужно остаться наедине со своими мыслями.
– Как вам угодно, милорд, – заискивающе улыбнулся Флэйм. – Я только провожу вас, если не возражаете. Кто знает, может, какие-то странные существа притаились в засаде поблизости…
– Возможно, призраки, – предположил Саган.
– Возможно, – согласился Флэйм, бросив на Сагана быстрый внимательный взгляд.
Лицо Командующего оставалось непроницаемо-бесстрастным.
Флэйм обернулся к Панте:
– Я хочу взглянуть и убедиться лично, что наш гость не испытывает никаких неудобств. Доброй ночи, друг мой.
Панта поклонился, пожелал Сагану приятных сновидений и простился, направившись в палатку, ближайшую к костру. Пламя начало угасать. Над костром кружился серый пепел, подхватываемый ветром.
Саган и Флэйм спускались вниз по холму. Когда они благополучно дошли до космоплана, принц пожелал Сагану приятного отдыха.
Саган ответил тем же. Он уже начал подниматься к люку космоплана, когда Флэйм задержал его.
– Не удивляйтесь, если окажется, что вы не сумеете ни с кем установить связи, милорд. С этого момента я заблокировал связь. Пусть мой кузен почувствует нашу силу, пусть встревожится. Сейчас он уже достаточно узнал от вас. Пусть поразмыслит. Разумная предосторожность, я думаю.
– Да, – согласился Саган. – Я и сам поступил бы так же.
Флэйм стал задумчив:
– Часто ли вы имели возможность говорить людям правду, милорд?
«Да», – подумал Саган, но слишком поздно, потому что уже успел сказать:
– Нет, Ваше высочество. Такой ценой приходится расплачиваться…
Флэйм кивнул, соглашаясь с Саганом. Улыбнувшись, он пожелал Сагану спокойной ночи и двинулся в обратный путь, легко подымаясь вверх по склону холма. Саган смотрел ему вслед. Флэйм шел широким, уверенным шагом, придерживая рукой эфес гемомеча.
Саган подождал, пока принц-бастард не скроется из виду. Потом Командующий поднялся в свой космоплан, закрыл и замкнул люк. Внутри космоплана было тихо.
Но он почувствовал в этой тишине что-то новое, непривычное. Эта тишина звенела. Так бывает, когда рояль уже умолк, но звуки его еще не исчезли, они плывут, удаляясь, в воздухе, еще слышные тому, кто ловит их жадным слухом, тщась удержать и сохранить в своей душе.
– Итак, миледи, что вы думаете о нашем кузене?
Ни звука в ответ. Но вдруг настала такая тишина, как будто чья-то невидимая рука коснулась звенящих струн и заглушила их.