Впрочем, кроме туннелей, cуществовали и другие пути – известные разве что горцам тропы через горные перевалы, – но далеко не каждый решился бы воспользоваться ими, не составив предварительно завещания. Во всяком случае, Люгер никогда не слышал о подобном безрассудстве. Да и куда было стремиться? Чтобы попасть в лапы к оборотням, не требовалось совершать смертельно опасный переход.
Пленникам Дракона была известна еще одна дорога в Земмур – бессмысленно длинная и потому не пройденная никем в обозримом прошлом. Стоило всего лишь подумать об этом, и перед внутренним взором Люгера возникла карта, отличавшаяся исключительной четкостью. Пересекая пустыню в восточном направлении, можно было рано или поздно достичь южной оконечности горной гряды, а затем и западного берега Океана Забвения. Если бы на том берегу воображаемого странника ждал корабль, то, отправившись далее морским путем, он мог бы попасть в Земмур. В случае отсутствия корабля путешественнику оставалось только пробираться на север вдоль берега океана – учитывая рельеф местности, обилие диких зверей и огромное количество стекавших в гор рек, дело почти безнадежное.
Люгеру было гораздо легче. Полет над горной страной занял всего несколько часов. Убийственный холод, горцы, обвалы, стаи волков, патрули оборотней – об этих и прочих опасностях Стервятник мог только догадываться и благодарить судьбу за то, что счастливо их избежал.
Вскоре впереди поднялся хребет Согрис, который также называли в Гарбии Колыбелью Солнца, – зрелище величественное и потрясающее своей грандиозностью. Тем не менее Дракону удалось поколебать казавшийся незыблемым многовековой покой. Он пронесся так низко над вершинами, что его огненный шлейф вызвал сход снежных лавин… По другую сторону хребта протянулись длинные параллельные цепи более низких гор; только некоторые одиночные пики были покрыты вечными снегами.
К полудню Гарбийские горы остались позади. Справа показалась темная полоса – это означало, что Люгер стал одним из немногих, кому удалось достичь Океана Забвения. На всех картах, которые он видел прежде, был нанесен только принадлежавший Земмуру северный берег, да и то весьма приблизительно. Но пленники Дракона обладали истинным знанием.
Поначалу Люгер не мог поверить, что Западный Океан и Океан Забвения – это одно и то же. Подобная мысль казалась нелепой, абсурдной, однако постепенно он привык к совершенно новой для него картине мира, которая непрерывно изменялась в его сознании, подтверждая неисповедимость высшего замысла, а также ничтожество и слепоту того, кто тщетно пытался понять устройство непостижимо сложного механизма, управлявшего в том числе и человеческой судьбой.
…Плоская Земля сворачивалась в цилиндр, затем цилиндр превращался в шар. На его поверхности, затянутой какой-то дымкой, Люгер узнавал очертания морей, русла рек, линии хребтов – все то же самое, что было на старых картах, – но теперь разум Стервятника с трудом удерживал равновесие на краю разверзшейся перед ним пропасти новых откровений.
И само существование сделалось пугающе неустойчивым; была утрачена опора; твердь обернулась зыбучими песками; мироздание казалось рассыпавшимися часами, шестеренки которых продолжают вращаться лишь по инерции…
Однажды Слоту уже снился бело-голубой шар, плывущий на фоне черноты и неподвижных звезд, но тогда Стервятник не понимал, что это видение могло бы означать.
* * *
До самого вечера Дракон летел на север над мрачными ландшафтами предгорья. Склоны были покрыты дикой растительностью и рассечены извилистыми ущельями, по дну которых стремительные реки сбегали к океану.
Земмур был уже близко. Люгер ощущал волны враждебности, обволакивающие мозг подобно тяжелому туману. Их липкие «прикосновения» омрачали сознание, порождали тревогу и страх. Возможно, пробуждение Дракона не осталось незамеченным оборотнями – как не являлись тайной для магистра Глана намерения Стервятника.
Но было кое-что еще. Неведомый источник, который находился где-то далеко на востоке, в открытом океане, также давал знать о себе мощными выбросами потоков силы…
Некоторое время Дракон летел над бескрайней пустыней воды, двигавшейся в извечном ритме приливов и отливов, сезонных ветров и течений. Стервятник не видел ни одного корабля, который бороздил бы великий океан, хотя Земмур как прибрежное государство наверняка имел торговый и военный флот.
Темная лента, возникшая на горизонте и похожая издали на застывший вал, оказалась высоким обрывистым берегом. Волны и ветры веками грызли скалы; следами их бесконечной неутомимой работы были рухнувшие в воду обломки.
Преодолевая возведенную оборотнями незримую защиту, Стервятник погрузился в удушливый кошмар, а пленники Дракона хоть и спасли его от безумия, но не избавили от опасностей, подстерегавших любого непрошеного гостя. Примерно то же самое Слот испытал когда-то в подземелье призраков, куда попал прямиком из могилы Гадамеса. Теперь он догадывался, что эта «могила» была на самом деле чем-то вроде тайной двери, скрывавшей вход в магическую машину перемещений, которая каким-то немыслимым образом во много раз сокращала долгий путь до Земмура. И если вообразить себе, что подобные двери находились во многих местах, разбросанных по всему миру, то становилось ясно, сколь велики и оправданны притязания Серой Стаи на господство и сколь близки властители Земмура к своей конечной цели…
Дракон повернул на восток и летел вдоль берега океана. Люгер не знал, что заставляло оборотней строить пещерные города – может быть, толчком к этому послужила Катастрофа, – во всяком случае, пока ему попадались на пути только руины. Частично затопленные, они являлись неоспоримым свидетельством того, что в конце концов всегда побеждает стихия.
Несмотря на древнее происхождение, среди развалин еще можно было различить остатки впечатляющих замков, крепостей, дворцов и башен. В них угадывался определенный архитектурный стиль, отличный от всего, что Люгеру приходилось видеть прежде. Этот стиль можно было описать одним словом – отталкивающий. Вместе с тем он отнюдь не был безобразным. Тут Люгер улавливал тонкую разницу. В иных местах ему хотелось остаться надолго – но не здесь. Заснуть в любом из этих заброшенных замков означало бы поддаться магическому влиянию оборотней, оказаться в плену ужасающих видений, принести свой рассудок в жертву демонам и проснуться жалким идиотом…
Кое-где даже сохранились лестницы, спиралями обвивавшие башни и не имевшие ограждений. Уцелевшие пролеты вызывали головокружение при одном только взгляде на них. Ступени были высечены из какого-то голубоватого камня, который напоминал растрескавшийся лед или стекло. Поваленные столбы и статуи лежали вдоль дорог; четырехгранные здания без единого окна были похожи на огромные склепы, а расколотые купола – на выпитые змеями яйца в разоренных птичьих гнездах. В прибрежных водах Люгер увидел остовы разбитых штормами и выброшенных на мели кораблей.
Солнце уже закатывалось за Гарбийские горы, когда Дракон оказался над полуостровом, глубоко врезавшимся в океан. Через узкий перешеек проходило несколько оживленных дорог, по которым в обе стороны двигались всадники и экипажи. С высоты это напоминало муравьиные полчища. Дальше к югу дороги упирались в скалы и исчезали под сводами туннелей. Колодцы зияли, словно разинутые рты. Пробитые в твердой породе, они должны были достигать огромной глубины. Самый большой из них, похожий на жерло вулкана, в которое мог бы целиком провалиться корабль, находился возле южной оконечности полуострова. Сплошная каменная стена защищала его от штормовых волн. Колодец был заполнен лиловым туманом.