Она много думала о Крисе и Джамиле; о том, как продвигается их работа. Должно быть, сейчас они уже все закончили. Интересно было бы посмотреть на этого древнего робота…
Прозвучал мелодичный сигнал вызова. Кто-то звонил ей.
Дарлин лежала на койке и читала книгу. Когда раздался звонок — она была вынуждена признать, что ждала этого звонка с тех пор, как поднялась на борт лайнера, — она вскочила и так быстро побежала к видеокому, что опрокинула стул. Она нажала кнопку приема и наклонилась, чтобы лучше видеть лицо звонившего на экране. Маленькая видеокамера передавала ее изображение на другой конец линии.
— Алло, — нетерпеливо сказала она. — Алло! Крис?
Дарлин поставила стул и села, охваченная внезапным желанием увидеть лицо Криса, услышать его прокуренный голос.
Он появился на экране — в мундире полковника и пилотке на лысой голове. Крис не любил головные уборы.
— Крис, как хорошо… — начала было она.
— Дарлин? — Крис улыбнулся ей и поправил воротник рубашки. — Это ты, милая?
— Да, дорогой. Как дела у нас дома? Надеюсь, все хорошо? Как поживают малыши?
— Все в полном порядке. Ребята здоровы и передают тебе большой привет. А ты как, развлекаешься?
— По полной программе, — сухо ответила Дарлин. — Я очень скучаю без тебя и детей, дорогой.
— Да, и я тоже. — Голос Криса звучал мрачно. — У тебя больше не было неприятностей с тем парнем, который пытался приударить за тобой?
— Нет. Думаю, он все понял. Скажи, милый, ты с ребятами еще собираешься встретить меня, когда наш лайнер прибудет на Моану?
— Поэтому я и звоню. — Крис недовольно поморщился. — Мой отпуск задерживается. Мы прилетим, но можем немного опоздать. Я получил новое назначение и никак не сработаюсь с начальником: он очень требовательный. Но если повезет, мы будем на Моане через пару дней после твоего приезда. Сейчас мы находимся в том же секторе космоса, поэтому путешествие будет недолгим. Сними номер в приличном отеле и жди нас.
— Хорошо. — Она немного помедлила. — Я могу помочь вам?
— Береги себя, — с улыбкой сказал Крис.
— Ты тоже, — ответила она. — Передай ребятам привет и наилучшие пожелания. После полуночи ты не сможешь связаться со мной: мы будем совершать прыжок в гиперпространстве. Связь будет прервана на двенадцать часов.
— Ясно. — Крис кивнул. — Приятного пути, дорогая. Кстати, я случайно встретился с одним из твоих университетских наставников. Профессор Колин Лазарион, помнишь? Он просил передать свои наилучшие пожелания. Еще он надеется когда-нибудь встретиться с тобой.
— Да, я помню его, — ответила Дарлин, не имевшая представления, о ком идет речь. — Передай ему привет от меня.
— Будет сделано. До свидания, солнышко. — Крис улыбнулся и подмигнул. — Я тебя люблю.
— Я тоже тебя люблю, — ответила Дарлин. — Поцелуй за меня Джамильчика и маленького Гарри.
Крис закатил глаза и скорчил гримасу. Его изображение исчезло.
Дарлин выпрямилась, глядя на пустой экран. Случилось что-то неожиданное. Интересно, что именно? Крис выглядел не слишком встревоженным, и он смог связаться с ней — значит, дела обстоят неплохо. И, тем не менее, Дарлин не могла отделаться от беспокойных мыслей. Профессор Колин Лазарион?
Дарлин подошла к своему компьютеру. Имя было ей смутно знакомо: какая-то историческая личность. Она подключилась к бортовому компьютеру лайнера и просмотрела архивы, включавшие Галактическую энциклопедию.
— Ах, этот Лазарион? Черт побери, мне, действительно хочется посмотреть на этого робота! Но почему Крис попросил меня узнать о нем?
Дарлин не понимала, в чем дело, но, по крайней мере, теперь у нее появилось новое занятие.
Границы, отделяющие Жизнь от Смерти, туманны и расплывчаты.
Кто скажет, где заканчивается одно и начинается другое?
Эдгар Аллан По. «Погребенные заживо»
Джеффри Грант безутешно сидел на койке и смотрел, как робот управляет космопланом. Получалось совсем неплохо. Впрочем, основную работу выполнял бортовой компьютер «Клеймора», но приказы отдавал робот. Теперь они почти не обращались друг к другу вслух. Одна из конечностей робота оставалась подключенной к разъему компьютерной консоли, Грант предполагал, что они общаются при помощи машинных кодов.
В конце концов Гранту наскучило сидеть на одном месте. Испытывая неловкость и унижение, подобно ребенку, которого послали в постель во время праздника для взрослых, он вернулся в рубку.
Робот парил перед приборной панелью. Грант хотел было сесть в кресло пилота, но испугался вызвать недовольство странного аппарата. Потоптавшись на месте, он неуверенно опустился в кресло второго пилота.
Робот устремил на него свой печальный взор.
— Поговори со мной, — произнес он, на этот раз не пользуясь голосом капитана Кергонана.
Голос был человеческим, но, судя по отчетливому и раздельному звучанию слогов, Грант решил, что робот записал гласные и согласные звуки и связал их с помощью особой программы. Он испытал леденящий восторг, подумав о том, что голос вполне может принадлежать профессору Лазариону, умершему более двух тысяч лет назад.
— О чем я должен говорить? — спросил Грант.
Он изучил главную приборную панель. Коммлинк находился на том же месте, что и в его компьютерной игре. Когда Грант по ночам отправлялся в опасные рейды, ему часто приходилось связываться с центральным командованием. Сейчас он полагал, что сможет воспользоваться коммлинком, но не был уверен, что робот позволит ему это сделать.
— Твои слова, — произнес робот. — Я должен знать твои слова. Это моя работа.
— Ах! — Гранта осенило. — Поэтому ты и взял меня с собой? Ты хочешь изучать мой язык?
Ему было мучительно стыдно. Он собирался похитить робота, спасти его от гибели и улететь к звездам. Вместо этого робот взял его с собой, чтобы использовать в качестве подопытной морской свинки для изучения современного языка.
Грант начал говорить с роботом. Он не знал, что еще можно сделать, и питал слабую надежду как-то изменить положение с помощью своего красноречия. У робота должна быть какая-то цель. В отличие от людей, механизмы никогда не действуют бесцельно.
Он рассказал роботу о своем детстве — вполне счастливом и совершенно неинтересном. События его ранней юности до поступления на работу уместились в несколько предложений. Зато о своем любимом музее Грант мог говорить часами.
Робот оказался внимательным слушателем. Он никогда не перебивал. Голубой огонек на макушке тарелкообразной головы мигал в такт словам рассказчика. Робот не выказывал интереса к услышанному, пока дело не дошло до музея. Тогда Гранту показалось, будто голубой огонек стал ярче и замигал немного быстрее. Однажды робот повторил слово — древнее слово, название старинного прибора, — и его голос прозвучал естественно, как будто профессор Лазарион восстал из праха и заговорил с Грантом.