— Смею ибо я тот, кто я есть. А теперь мне нужно идти. Кто-то пришел. Не забывайте, ваше святейшество, что я держу в своих руках Короля.
Магическая связь разорвалась. Ванье остался сидеть, поджав губы, глядя в темноту и медленно постукивая пальцами по подлокотнику.
— Король? Да, друг мой. Но я держу в руках мечи.
«Нас много, но мы разобщены».
Если бы Техники объединились и восстали против Блалоха, чародей с его приспешниками был бы повержен. Без каталиста, у которого можно почерпнуть Жизнь, магические силы Исполняющего ограничены. Его приспешники, не такие уж многочисленные, не продержались бы против сотен противников. Однако же эти сотни не восставали. На самом деле большинство чародеев целиком и полностью поддерживали план Блалоха: объединиться с жителями Шаракана и объявить войну. Для чародеев настала пора вернуть Девятое Таинство в мир и снова занять свое законное место среди прочих обитателей Тимхаллана. А если они снова призовут в мир смерть и разрушение, разве не будет это искуплено теми чудесами, какие они принесут с собой и которые помогут улучшить жизнь?
Но среди Техников были и те, кому хватало мудрости уразуметь, что чародеи, поддавшись этой мечте, просто повторяли трагические ошибки прошлого. Но они оказались в меньшинстве. Хорошо этому старику, Андону, твердить о терпении и мире. Молодых уже просто тошнило от прозябания в глуши. Они не хотели влачить жалкое существование и трудиться до полного изнеможения, когда им могли принадлежать — и должны были принадлежать! — все богатства и блага мира.
А потому они безоглядно поддержали Блалоха, покинули свои фермы и принялись с энтузиазмом вгрызаться в земные недра и ковать оружие, которое должно было помочь им прорубить путь в будущее.
Символом этого будущего для них служил монумент установленный в центре селения — Великое Колесо. Это колесо было старше самого селения. Его спасли от уничтожения во время гонений на Техников, произошедших вскоре после Железных войн и сопровождавшихся, помимо всего прочего, разрушением храмов чародеев. Техники, бежавшие в поисках спасения во Внешние земли, унесли Колесо с собой, и теперь оно висело в арке из черного камня. Огромное колесо с девятью спицами стало центром ритуала, именуемого Обучением.
Откуда пошел этот ритуал, не знал никто. Его истоки терялись в грязи и крови прошлого. Возможно, когда-то давно чародеи, увидев, что знания, приобретенные ценой множества усилий, начинают утрачиваться при их нынешнем примитивном образе жизни, и решили воспользоваться этим методом для передачи знаний следующим поколениям. К несчастью, последующие поколения запомнили лишь слова; знания и мудрость зачахли и угасли, словно пламя оплывшей свечи.
Каждую неделю вечером седьмого дня все жители селения собирались вокруг Колеса и принимались распевать песни, заученные еще в детстве. Эти песнопения сопровождались игрой на инструментах, сделанных из железа, замученного дерева и шкур животных, и считались данью почтения трем стихиям, играющим главную роль в жизни чародеев, — Огню, Ветру и Воде. Постепенно голоса становились все громче и пронзительнее, а музыка — все исступленнее. Люди пели о конструировании, строительстве и производстве разнообразных чудес, о которых никто уже не помнил и которых никто не понимал.
Вечером накануне того дня, когда мужчины-чародеи должны были отправиться вместе с Блалохом в налет на поселения фермеров, ритуал Обучения превратился в форменное буйство. Бывший Дуук-тсарит ловко использовал этот ритуал в тех же целях, в каких Дкарн-дуук используют воинские танцы, — дабы разогреть кровь до такой степени, чтобы она бесследно выжгла из сознания всю совесть и сострадание. Поющие плясали у огромного Колеса, и в общий хор вплетались рокот и бренчание инструментов. Факелы разгоняли тьму. Колесо, выкованное из некоего сверкающего металла, искусство производства которого было давно утрачено, сияло в свете факелов, словно какое-то кошмарное солнце. Время от времени кто-нибудь из танцующих вскакивал на черный каменный постамент, на котором стояла арка. Ухватив один из кузнечных молотов, он с размаху бил в центр Колеса, туда, где сходилось девять спиц, и над толпой разносился голос железа, словно бы исторгнутый самой землей.
Большинство чародеев — мужчины, женщины, дети — участвовали в Обучении; они выкрикивали им самим непонятные слова, плясали в отсветах факелов или смотрели на все это с совершенно разными чувствами.
Андон смотрел на происходящее с печалью; в этих песнопениях ему слышались голоса предков, плачущих о своих все позабывших потомках.
Сарьон взирал на ритуал с ужасом, столь беспредельным, что сам не понимал, как он еще не сошел с ума. Мелькание огней, пронзительная музыка, мечущиеся фигуры людей, охваченных жаждой крови, — перед ним словно ожили картины Преисподней. Сарьон не обращал никакого внимания на слова песнопений — слишком уж ему было паршиво. Здесь обитала Смерть, и он пребывал в самой ее сердцевине.
Блалох смотрел удовлетворенно. Он стоял в своем черном одеянии за кругом танцующих и спокойно, никем не замеченный, наблюдал за ритуалом. Колдун слышал слова песнопений, но он слышал их часто и не придавал им особого значения.
Джорам смотрел с раздражением и бессильной яростью. Он слышал эти слова. Более того, он их слушал и понимал — отчасти. Он один читал сокрытые книги. Он один из всех присутствующих различал в песнопениях знания, которые чародеи древности надеялись передать своим детям. Различал, но не мог понять. Знание оставалось заперто в этих словах и в книгах. А он никак не мог найти ключ — ключ, скрытый среди странных непостижимых символов.
Симкин же смотрел на все это со скукой.
Ритуал Обучения завершился с восходом луны. Войдя в круг света, образованный горящими факелами, Блалох взялся за молот и трижды ударил по Колесу. Присутствующие девять раз разразились громкими криками, а затем огненное кольцо рассыпалось и чародеи пошли по домам, рассуждая на ходу о тех великих деяниях, которые они совершат, когда Девятое Таинство наконец-то вновь будет править миром.
Вскоре рядом с монументом не осталось никого; черная каменная арка отбрасывала жутковатую тень в свете восходящей луны, и теперь на Колесе блестели не яркие блики факелов, а бледный, призрачный свет луны. Погруженное во тьму селение спало. Тишину нарушал лишь шорох опавших листьев; студеный осенний ветер сорвал их с деревьев и теперь гонял по пустым улицам.
Стояла уже поздняя осень, когда в ясный, солнечный день большая часть мужчин и юношей из селения чародеев отправились в путь, дабы забрать, как им мнилось, то, что мир им задолжал. Андон смотрел им вслед, и казалось, что в глазах старика отражается вся печаль прошедших столетий. Андон сделал все, что мог, чтобы остановить их, но потерпел неудачу. Видимо, им придется учиться на собственных ошибках. Старик лишь надеялся, что уроки не окажутся слишком горькими. И не обойдутся им слишком дорого.