— Я ничего не мог поделать. Рис, — беспомощно запротестовал Паслен, — Я пытался предупредить насчет этой женщины, но он сказал, чтобы я не лез не в свое дело и что если он поймает меня в следующий раз, то изобьет до неузнаваемости и засунет в мой собственный мешок.
— Мы должны сделать что-то, чтобы остановить Возлюбленных Чемоша, — сказал монах. — Мне удалось несколько раз предотвратить убийства, которые хотел совершить Ллеу, но при этом я не сражался с ним, а всего лишь спугивал жертв. Он отказывается говорить со мной, когда узнает меня, но это случается редко. Он даже не помнит, что пытался убить меня, а если вспоминает, то не выражает недовольства; когда же я противостою ему, он только смеется и уходит. Я не могу быть рядом с ним днем и ночью. Ему сон не требуется, а мне он необходим.
Рис с горьким разочарованием посмотрел на Ллеу, весело идущего по главной улице Утехи. Юноша высоко держал голову, словно хотел насладиться утренним солнцем. Проблема была только в том, что с ночи моросило. В последние дни дождь шел не переставая и Утеха превратилась в море грязи и раздраженных, сварливых обитателей.
Ллеу на ходу что-то, напевал. Сначала это была какая-то танцевальная мелодия, затем ее обрывки, и, наконец, он начал бубнить нечто неразборчивое, словно забыл песню. Рис подумал, что, наверное, так оно и есть. Точно так же Ллеу забывал, что некоторое время назад ел или пил, точно так же забывал брата, точно так же — и свои жертвы.
— Рис, — внезапно произнес Паслен, потянув монаха за мокрый рукав, — смотри! Куда он идет?
Рис погрузился в свои мрачные, как и этот день, мысли, ни на что не обращая внимания. Он предполагал, что брат вернется в «Корыто», где приводил все то время, когда не соблазнял обреченных на его смертельную любовь женщин, но, вглядевшись в завесу дождя, увидел, что Ллеу свернул в другую сторону. Он направлялся к большой дороге.
— Думаю, он уходит из города, — сказал кендер.
— Пожалуй, ты прав, — откликнулся Рис и внезапно резко остановился, несказанно удивив Атту.
Собака прошла еще несколько шагов, прежде чем поняла, что потеряла хозяина. Она развернулась, нашла его взглядом, в котором ясно читался упрек: мол, мог бы и предупредить; затем стряхнула с себя капли дождя и побежала назад.
— Давай вот над чем подумаем, — размышлял Паслен. — Я не видел ни одного Возлюбленного Чемоша, когда ходил сегодня по рынку, и в таверне тоже. А обычно один или два бродят неподалеку.
— Они уходят, — сказал Рис. — Я ходил навестить родителей бедной Люси, надеялся поговорить и с ней, но они сказали, что она исчезла, как и ее муж. Посмотри, как Ллеу ходит из одного города в другой. Возможно, Возлюбленные Чемоша выполняют миссию в одном месте, затем им приказывают идти в следующее — и дальше. Так никто ничего не заподозрит, поскольку они нигде не задерживаются надолго. И они все идут на восток.
— Как ты это узнал? — спросил кендер.
— Я пока не уверен, — признался монах, — но все это время Ллеу шел именно на восток. Словно что-то его ведет.
— Кто-то, — мрачно поправил его Паслен;
— Да, Чемош, — согласился Рис. — Но зачем? С какой целью?
Кендер пожал плечами. Он не видел смысла задавать вопросы, на которые нельзя ответить, поэтому вернулся к насущным делам:
— Мы пойдем за ним?
— Да.
Паслен мрачно вздохнул:
— Ты знаешь, так мы ни к чему не придем — переходя с одного места на другое, наблюдая, как твой брат ест двадцать раз в день и выпивает столько гномьей водки, что в пору захлебнуться.
— Больше мы ничего не можем сделать, — грустно произнес Рис. — На Богиню надеяться не стоит. Я просил помочь мне найти эту Мину и попытаться выяснить, что затевает Чемош, но Зебоим не ответила, ходил в ее Храм — дверь была заперта. Думаю, она намеренно меня избегает.
— Так мы просто будем следовать за твоим братом и надеяться, что он приведет нас куда-нибудь? Куда-нибудь, помимо очередной таверны?
— Именно так, — подтвердил монах.
Паслен покачал головой и молча потащился дальше. Они прошли около четверти мили, как вдруг услышали крик и стук копыт.
Рис отошел к краю дороги. К ним подскакал один из городских стражников.
Паслен поднял руки.
— Я ничего не брал, — сказал он покорно, — а если и брал, то верну назад.
Стражник проигнорировал кендера:
— Ты — Рис Каменотес?
— Да, — ответил монах.
— Ты должен вернуться в Утеху. Меня послал шериф.
Рис посмотрел вслед брату, удалявшемуся в пелену тумана и дождя. Чего бы ни хотел Герард, но если он отправил одного из своих людей вдогонку, значит, это срочно.
Монах развернулся и пошел обратно в Утеху. Паслен побежал рядом.
— Шериф ничего не сказал о том, что и кендер должен прийти, — произнес стражник, нахмурившись.
— Он со мной, — спокойно сказал Рис, положив руку на плечо Паслена.
Стражник поколебался мгновение, убедился, что они идут в город, и галопом поскакал обратно — докладывать.
— Как ты думаешь, чего хочет шериф? — спросил Паслен. — Если только это не касается меня.
Рис покачал головой:
— Не знаю. Возможно, что-то насчет одной из жертв.
— Но никто, кроме нас, не знает, что они убиты.
— Возможно, он выяснил каким-то образом.
— Тогда хорошо, правда? По крайней мере, мы больше не будем одни.
— Да, — ответил Рис, внезапно задумавшись над тем, как одиноко он себя чувствовал — единственный смертный, выступающий против Бога. — Было бы замечательно.
Они обнаружили Герарда у лестницы, ведущей в «Последний Приют». Было видно, в каком нетерпении шериф. Он пожал руку Рису и, даже дружелюбно кивнул Паслену.
— Спасибо, что пришел, брат, — произнес Герард. — Я бы хотел поговорить с тобой наедине, если ты не возражаешь. — Наклонившись к Рису, он тихо спросил: — Как ты думаешь, твоя кендеросторожащая собака присмотрит с часик за твоим маленьким другом? Я бы хотел, чтобы ты пошел со мной в тюрьму. Дело касается одного заключенного.
— Я бы хотел, чтобы Паслен пошел с нами, — возразил монах, подумав, что, если там один из Возлюбленных Чемоша, ему понадобится помощь кендера. — У него особый талант…
— Да, он у меня есть, — подтвердил кендер скромно.
Мужчины обернулись и обнаружили, что кендер стоит позади. Герард удивленно воззрился на него.
— О, я думал, наедине — значит, что ты и со мной тоже хотел бы поговорить, — сказал Паслен. — В любом случае я хотел сказать, что я не возражаю побыть с Аттой, Рис. Я уже видел тюрьму Утехи, и поскольку там очень «мило», — поспешно добавил он, покосившись на шерифа, — то это не то место, которое я снова хотел бы посетить.