Многоквартирный комплекс «Гринвич Армс» куда больше подходил для того, чтобы питать ночные кошмары отшельника.
Его построили десять лет назад на заброшенной ферме, у двухполосного шоссе, в шестидесяти милях к западу от реки Гудзон. Семьдесят два двухэтажных строения из разноцветного кирпича в тени дубов, все еще пытающихся дорасти до карнизов; дюжина всяческих дополнений к этим строениям: лестница вверх, ведущая на узкий дощатый балкон, лестница вниз, к бетонной плите, притворяющейся патио. Почти две тысячи человек, думающих, что живут в деревне.
Уже наступил май, и небо окрасилось в синий цвет, больше подходивший глазам влюбленных. Кейт сидел в своей гостиной — стол, два кресла, белые стены, спрятавшиеся за книжными полками, — и ждал, когда вдохновение снова поманит его.
Снаружи, на двадцати ярдах поросшей травой и кустарником земли, между его домом и следующим, размещался мелкий красный пластиковый бассейн, сейчас оккупированный целой армией детишек. Они плескались, кричали и хохотали так громко, что Кейт не мог сосредоточиться на своем занятии, — он писал статью о фантазиях поэтов и пророков для журнала, о котором никогда в жизни не слышал, но который платил по пятнадцать центов за слово.
Кейт вздохнул и подумал, что, наверное, не стоит звонить Джейн и извиняться. Впрочем, он понятия не имел, нужно ли ей это. Хорошо, если бы такая необходимость имелась, — это означало бы, что у него есть еще шанс, но Кейт очень в этом сомневался. Их отношения завяли и застыли еще зимой и не оттаяли с приходом весны. Они оставались друзьями, иногда вместе пропускали рюмочку, Кейт даже заходил к ней время от времени, но инстинкты предупреждали его, что все закончилось. «Вероятно, — кисло подумал Кейт, — Карл Эндрюс окончательно вытеснил меня».
Он еще раз вздохнул, насмешливо-мелодраматично, встал и подошел к двери, чтобы посмотреть на играющих детей. Кейт насчитал восьмерых — все они пытались втиснуться в бассейн, не вставая на землю, уже мокрую и грязную. Внезапно двое — рыжеволосый и белокурый — с отвращением отшатнулись и вяло побрели в сторону Кейта. Они посмотрели вверх и замахали ему раньше, чем он успел отступить вглубь комнаты. Кейт вышел на балкон и оперся на перила.
— Привет, дядя Кейт! — Голоса пронзительные, обращение приятное, титул слишком почетный, но Кейт ничего не имел против.
— Джентльмены, — серьезно произнес он, кивнув в сторону остальных, — что, на пляже слишком много народу?
Мальчишки нахмурились. На обоих были одинаковые голубые спортивные шорты с золотистыми кантами. Грудь, ноги, руки голые и загорелые. Казалось, оба чувствуют себя неуютно, словно им сейчас очень не хватает карманов, куда можно засунуть руки.
— Ну что, ребята, хорошо провели вчера время? — спросил Кейт. — Видели в городе каких-нибудь чудаков?
— Нет, — ответил рыжеволосый Питер, старший из двоих. — Там ничего не было, кроме мертвых животных. Кости и куча картинок. Всякая чушь. Кому нужно смотреть на кости? — Он с отвращением поморщился и пошел домой, в квартиру на втором этаже, через одну от Кейта.
— Эй, ты не беспокойся из-за него, — сказал Кейт, увидев, что Филип потрясен дезертирством брата. — В наши дни трудно быть десятилетним. Обещаю, он повзрослеет.
Филип немного подумал и, уныло улыбаясь, пожал плечами:
— Он все еще расстраивается, что Дэнни ушел.
Кейт кивнул. Его страшно раздражали эвфемизмы, заменяющие слово «смерть», а когда их употребляли дети, он чувствовал себя беспомощным, и это раздражало еще сильнее. Дэнни Рамеро нашли на лесной дороге за школой. Его искали пять дней, и полицейские медики пришли к выводу, что он умер в результате воздействия внешних причин. И не важно, что температура на улице больше недели не опускалась ниже восемнадцати градусов, не важно, что тело нашли всего в восьмидесяти ярдах от школы; мальчик играл, упал, ударился головой о камень, а во всем остальном следует винить природу.
Так говорили в городе, и так написали в местной газете.
— Миссис Герман, — внезапно сказал Филип, — считает, что все эти животные прокляты или что-то в этом роде, потому что они не человеческие.
— Что-что? — Кейт моргнул и перегнулся через перила.
Мальчик повторил, и Кейт недоуменно подумал: что за учителей нынче выпускают из колледжей? С другой стороны, Джейн…
— Я думаю, она чокнутая, — заявил Филип.
— Ну… она немного странная.
— Ничего подобного, — ответил мальчик. — Она вампир.
— Как моя третья теща, только я этим не хвастаюсь.
— Да нет, я правду говорю, — произнес Филип, придвинувшись ближе, вытянув шею и щурясь на солнце. — Она настоящий вампир.
— Да брось ты.
— Правда! Она всегда опускает в классе шторы. Говорит, что не хочет, чтобы мы пялились на улицу, но я-то знаю, это потому, что вампиры не переносят солнца. И знаете, что еще?
— Нет, — ответил Кейт. — Что?
— Она никогда не уходит из школы!
— Да просто ты этого не видишь, — сказал Кейт. — Ты уходишь раньше, чем она.
Мальчик энергично замотал головой:
— Нет, честное слово! У нее нет машины, и она никогда не уходит! Правда. Я не вру.
Кейт терпеливо улыбнулся мальчику, который зачастую казался старше своих лет, и задумчиво потер подбородок:
— Слушай, Фил, ты же не думаешь, что мистер Боначек позволит одному из своих учителей…
— Ты знаешь, он прав.
Кейт нахмурился и возвел глаза к небу, насмешливо изображая, что ему помешали высказать Великую Истину. Фил метнулся в сторону, удачно увернувшись от вытянутой руки матери, и нырнул в дом. Мойра Лири была невысокой, изящной, несмотря на двоих детей, родившихся с разницей в год, и носила огромные солнечные очки, от которых ее глаза казались слишком большими и слишком невинными при темных губах, блестевших на ярком солнце. Кейт приветственно помахал ей.
— Значит, Герман — вампир, так?
Мойра прикрыла глаза рукой.
— Если не это, так что-нибудь другое, поверь мне. Пойми меня правильно, она знает свое дело, но иногда ведет себя так, словно явилась к нам прямиком из мрачного Средневековья.
— Я бы выразил сочувствие, — улыбнулся Кейт, — но тогда ты скажешь мне, что холостяки, особенно трижды разведенные, ничего не понимают в воспитании детей. В любом случае, что я вообще могу знать?
Она засмеялась:
— А над чем ты работаешь сейчас, Хемингуэй?
Кейту пришло в голову сразу несколько довольно пошлых ответов, но он их неохотно отверг. Пусть за два года жизни здесь он ни разу не видел ее мужа-торговца, пусть не сомневался, что Мойра неоднократно делала ему откровенные авансы, он предпочитал относиться к ней как к другу, не решаясь на большее. Впрочем, это не мешало ему время от времени бросать на нее голодные взгляды. Кейт усмехнулся, Мойра понимающе усмехнулась в ответ, и он рассказал ей про статью. Она снова засмеялась, отвела со лба челку и помахала рукой, прощаясь.