«Нет».
Демон рычал в его голове.
Рейес подошел к двери, бросив лишь один взгляд через плечо. Темные локоны Даники разметались по его подушке, ее лицо покоилось там, где обычно спал он. Мужчина исполнился гордостью от осознания этого. В эту минуту она могла вдыхать его запах, делая его частью себя.
Или же нет.
Даника спала беспокойно, глаза метались под веками, тело содрогалось, легкие стоны вырывались из груди. Снилось ли ей то, что с ней проделывали Ловцы? Что они с ней делали? Пытали, чтоб получить информацию? Насиловали?
Она не ответила, когда он спрашивал, вообще ничего не сказала. Он не давил на нее, однако заметил, как ускорилось пульсирование жилки на шее девушки, как она побледнела и паника отразилась в ее прекрасных глазах.
Сжимая кулаки, он спустился вниз по лестнице на кухню. Скоро. Он увидит ее снова, снова будет говорить с ней и узнает правду. Должен узнать. И, возможно, к тому времени он забудет ужас, отразившийся в ее взгляде, когда она поняла, что он наслаждался укусом.
Боги, тот укус. Его сердце еще не успокоилось от удовольствия после него. Он обнимал Данику, а ее маленькие острые зубки впивались в его шею. На один миг она страстно откликнулась: она хотела его, не могла удержаться и не тереться о его член. Затем он понял, что не его она хотела, но саму боль. Демон уже затмил ее разум и Рейес приказал девушке остановиться. Она отпрянула. Физическая агония, испытанная им в тот миг, была смой худшей за всю его жизнь — и самой лучшей.
Демон Боли жаждал продолжения.
Трясущимися руками Рейес открыл холодильник. Парис закупал продукты, потому Рейес никогда не знал, что сможет найти. Сегодня выбор пал на мясо и хлеб. Что ж, получится сэндвич.
— Где Аэрон? — раздался позади голос Люциена. — Я выполнил свою часть сделки. Пришел твой черед.
Рейес не обернулся.
— Я отведу тебя к нему. Утром.
— Нет. Ты сделаешь это сейчас.
Рейес вытащил упаковку с мясом индейки и ветчину, по очереди их рассмотрел и пожал плечами. Не зная, что бы предпочла Даника, он решил принести ей и того и другого.
— Даника слаба и голодна. Я позабочусь о ней и тогда буду весь в твоем распоряжении.
Обычно такой спокойный Люциен издал низкий рык.
— Каждая проведенная им в заточении минута наверняка кажется ему невыносимой. Наши демоны не в силах терпеть плен своих хозяев, и тебе это известно. Скорее всего, Гнев вопит об освобождении.
— Надо ли мне вновь напоминать тебе, что он умолял об этом? И, как я понимаю, едва Аэрон окажется здесь, его придется…заточить? Какая разница если тюрьма находиться в другом месте? Кроме того, он не желает находиться рядом с нами.
Рейес бросил упаковки на стол и взял буханку хлеба. Пшеничный.
Любит она хлеб или батон? После минутного раздумья он решил использовать оба. На всякий случай. Распаковав батон, он принялся его нарезать.
— Я прошу всего лишь одну ночь.
— А если он умирает? Да, мы бессмертные, но при стечении неблагоприятных обстоятельств можем отдать концы, как любая живая душа. И это ты прекрасно знаешь.
— Он не умирает.
— Откуда ты знаешь? — настаивал Люциен.
— Неким образом я каждую минуту чувствую, как внутри меня пылает его отчаяние. Оно усиливается к каждой секундой, и я уверен, что он полностью во власти Гнева, — Рейес вдохнул, задержал воздух внутри, затем медленно выдохнул, подавляя внезапный приступ ярости. — Еще пару часов. Это все, что я прошу. Ради меня, ради Даники. Ради него.
Повисла напряженная пауза. Он положил два куска мяса на ломти хлеба и сложил их вместе.
— Хорошо, — согласился Люциен. — Несколько часов.
Он ушел, громко стуча каблуками.
Рейес изучающе осмотрел сэндвичи.
— Маловато, — пробормотал он. Смертным необходимо разнообразие. Ведь именно это говорит Парис о своих любовницах? Нахмурившись, Рейес снова порылся в холодильнике. Взгляд воина упал на упаковку пурпурных виноградин. Да, отлично. В прошлое свое пребывание здесь Даника за считанные минуты расправлялась с гроздями винограда.
Он перемыл все содержимое пакета и разложил виноград вокруг сэндвичей.
Что бы она захотела выпить? Воин направился вновь к холодильнику. Нашел там бутылку вина, графин с водой и упаковку апельсинового сока. Он точно знал, что Данике вино нельзя давать. Оно было приправлено небесной амброзией и однажды едва не погубило женщину Мэддокса Эшлин.
Рейес отставил охлажденную бутылку в сторону и наполнил высокий стакан соком.
— Проклятье, парень. Ты хочешь накормить армию?
Рейес бросил быстрый взгляд через плечо. Сабин прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди. Он был таким же современным модником, как и Парис, на груди его футболки красовались Пираты Карибского моря, однако ему не хватало Парисовой утонченности.
— Она голодна.
— Да я уж догадался. Но при ее комплекции она вряд ли сможет слопать все это. Кроме того, она только что провела три дня у Ловцов. Ты должен помучить ее голодом, расспросить о деталях, и только получив ответы, накормить ее.
Протягивая руку, чтоб завладеть одним из сэндвичей, Сабин подался вперед.
Рейес схватил запястье друга и сжал.
— Сделай себе сам или останешься без руки. И она не сотрудничает с Ловцами.
Сабин изогнул бровь, изображая любопытство.
— Откуда ты знаешь?
У него не было ответа, но он не позволит кому-либо причинить вред Данике.
— Просто держись подальше от нее, — сказал он. — И оставь еду в покое.
— С каких пор ты стал так щедр? — поинтересовался Гидеон, внезапно оказавшийся с другой стороны. Он завладел сэндвичем прежде, чем Рейес сумел помешать.
«Щедрый» равноценно «жадный» в поставленном с ног на голову мирке Гидеона.
— Отвали, — прорычал Рейес.
Оба воина захохотали.
— Ага. Как скажешь, — бросил Сабин, и схватил сэндвич свободной рукой.
Рейес стиснул зубы.
«Я не подниму оружие против своих друзей. Я не подниму чертово оружие против своих друзей».
— Ох, чудненько! Еда, — в комнату вошла Анья бок обок с Эшлин, которую держала за руку. — Я не ошиблась, решив, что слышу сладкий аромат кулинарного гения.
Перед глазами Рейеса появился красный туман, и он схватил тарелку и стакан прежде, чем женщины смогли хоть что-то отобрать.
— Это для Даники, — резко сказал он.
— Но я на самом деле люблю индейку, — поджала губки Анья. Она была высока для женщины, но даже на четырехдюймовых каблуках доходила лишь до Рейесового подбородка. — Кроме того когда я готовлю сэндвичи сама, у меня никогда не получается так же вкусно, как и у тебя. Есть нечто особенно вкусное в еде, приготовленной руками мужчины.