Женщины.
С перевязанными запястьями было сложно схватиться за край рубашки, но после нескольких томительных минут ему всё-таки удалось это сделать.
Он приподнял ткань и повернулся, демонстрируя Скарлетт свою спину.
Сначала, от нее не было никакой реакции.
Затем он услышал резкий выдох, шелест одежды, шорох шагов.
Горячие пальцы прикоснулись к его телу и ему пришлось прикусить губы, чтобы сдержать стон удовольствия.
Ее кожа была шершавой… из-за частого пользования оружием?… и приятно царапала, когда она очерчивала пальцами каждое слово, каждый лепесток.
Она могла бы выхватить спрятанный кинжал, могла бы прирезать его, пока он был в растерянности, но он был не в состоянии что-либо поделать.
Она прикасалась к нему.
Это было более возбуждающим, более…
чем когда-либо с другими женщинами.
— "Расстаться — значит умереть", — судорожно прошептала она.
— Знаешь что это означает?
— Да.
Не рассказывай мне.
Пожалуйста, боги, умоляю.
— Я…Я…
Она отдернула пальцы.
Один шаг, второй, она отошла на безопасное расстояние.
Гидеон обернулся.
На секунду он забыл о решетке и потянулся к ней.
Он задел травмированными руками о металл и отпрянул.
Скарлетт спрятала свои эмоции, она была вне досягаемости.
— Не рассказывай мне, — потребовал он.
— Я же говорила тебе, уходи, Гидеон.
Гидеон.
Впервые она назвала его по имени.
Это глубоко взволновало его.
Проскользнуло по нему, обожгло все его органы…особенно отчаянно колотившееся сердце.
Потому что…
потому что
когда она впервые назвала его по имени за время их беседы, он понял, что в не первый раз слышит своё имя из ее уст.
Именно после этого он узнал, узнал, что уже слышал, как она так обращалась к нему.
Когда-то, где-то.
Она выкрикивала его имя в пылу страсти, шептала его имя, умоляя.
Она злобно огрызалась, произнося его имя; она стонала от боли с его именем на устах.
Он был с ней.
— Дьявол, — сказал он, делая произнести вместо этого ее имя.
Она должно быть нотки протеста в его голосе, потому что не произнесла ни одного едкого комментария.
— Просто уходи, Гидеон, сделай как я просила тебя с самого начала.
Прошу.
Прошу.
Он сомневался в том, что она часто употребляет это слово.
Потом он услышал звук сдерживаемых слез, а она не производила впечатление женщины, которой нравится плакать перед мужчиной.
Когда-либо, почему-либо.
За исключением их прошлого.
Он знал это.
Она рыдала, а он обнимал ее.
Когда? Где?
Это было возможным только в те времена, когда он жил на небесах.
До того как стать одержимой демоном из ларца Пандоры, она была узницей в Тартаре.
Он не запирал ее там, но мог ли видеть ее, когда сопровождал туда других заключенных? Мог ли он говорить с ней? Как они вообще смогли завязать отношения и почему он не помнит этого? Мог ли кто-то стереть его память? Боги сильны в подобных вещах.
Боги вообще сильны во всех видах жестокости.
Но это влекло за собой другой вопрос, почему кто-то захотел стереть его память?
Какой в этом смысл? Предупреждение?
— У тебя нет мужчины?
Его голос был таким надломленным, таким хриплым, если бы это услышал кто-то другой, он подумал бы, что он только начал выздоравливать после сильной ангины.
Темне менее, Гидеон не хотел бы, чтобы у нее уже был муж.
— Нет, — прошептала она так печально, что ему захотелось заплакать.
Ее печаль могла бы состязаться с печалью Камео, хранительницы Печали.
У меня никого нет.
— Нет отца?
— Мой отец умер.
Она улеглась на койку, изучая в потолок.
— Кое-кто был когда-то давно, очень давно.
Правда? Черт, демон! Помогай мне.
— Нет матери?
— Моя мать ненавидит меня.
Он бы хотел принять ее слова за истинную правду.
— Есть кто-нибудь, кто захотел бы видеть тебя…
счастливой?
Пожалуйста, догадайся, что я имею ввиду "несчастной".
Вместо ответа она повернулась на бок, отворачиваясь от него.
Если я расскажу тебе обо всем, что ты хочешь узнать, ты оставишь меня в покое? Я больше не собираюсь с тобой торговаться, Гидеон.
Если я сделаю это, а ты не оставишь меня…
Он не хотел оставлять ее.
Теперь ещё сильнее, чем раньше он хотел остаться.
Но ему необходимо было узнать ответ.
Возможно, это поможет ему собрать все части этой головоломки.
— Нет.
Если ты скажешь, то я останусь.
Пауза.
А потом:
— Я солгала тебе, когда сказала, что не узнаю тебя.
Я знала, знала с самого начала.
Расстаться — значит умереть, — прохрипела она.
Эти слова однажды ты говорил своей…
жене.
Аэрон стоял на балконе, примыкающем к его комнате, сжимая перила, вглядываясь в темно-синее небо.
Самый трудный выбор, который когда-либо ему приходилось делать, выбрать между жизнью Легион и Оливией.
Если он выберет Оливию, он отчаянно этого хотел… всё ещё хотел… Легион будет навсегда потеряна.
Его друзьям будет угрожать опасность.
От самого Люцифера, не меньше.
Выбрав Легион, он спасет ее и своих друзей, а Оливия сможет вернуться домой, целой и невредимой.
Как он того и хотел.
А теперь готов был выть от тоски, протестуя.
Как Гнев выл, протестуя.
Сохрани ее.
Умоляю.
Она нужна нам.
Прекрати это.
Не слушай.
Сопротивляйся себе.