— Не буду я с тряпкой работать, — горячилась Маруся.
— Раньше надо было думать, а теперь ничего уж не поделаешь, — разводил руками Кузин.
Но и тут Маруся не сдалась без боя, с присущим только ей упорством она начала выклянчивать у Маринки огнетушитель, и та даже согласилась, но было поздно — плакаты-то уже на каждой стене, и как сказал Кузин «ничего уж не поделаешь».
Маруся сделала вид, что смирилась, а в одно прекрасное утро неожиданно выяснилось, что кошма со стенда чудесным образом испарилась. Кому понадобился кусок грубой тряпки, так и не выяснили, новую вешать не стали из боязни, что и ее сопрут, чем очень порадовали Марусю, которая и старую-то своровала с большим трудом.
— Ну что, голуба, — ехидно поинтересовалась Княжна у Маруси, —
с кошмой работать будем?
— Так нет ее, — невинно замигала своими огромными глазищами наша активистка.
— Найдем, — продолжала издеваться Ленка. — И про песочек не забудем. Да?
— Отстань, — огрызнулась Маруся и зашагала к выходу.
— Противогаз возьми! — громыхнула ей в след Эмма Петровна. — Противогаз-то!
Маруся развернулась, схватила в охапку первый попавшийся тюк, нацепила его себе на бок и вывалилась в коридор, громко бумцая тяжелым противогазом по своему костлявому бедру. Мы потянулись следом.
Коридор выглядел, как всегда — ни гари, ни дымы. Зато за дверью, разделяющей его и фойе, слышались истерические вопли и топот ног.
— Ну вот, как всегда мы самые последние, — с досадой прошептала Марья.
— А еще дружинницы, — подпела ей Княжна. — Мы же в авангарде должны быть. — Она ощутимо ткнула Марусю в бок. — Особенно ты, бригадирша.
— Сами виноваты, нечего было чай дуть, когда труба позвала, — отбрила оппонентку «бригадирша». — А теперь без лишних разговоров на борьбу с пожаром, шагом марш!
И мы, как послушные призывники, зашагали к двери.
Выйдя в фойе, первое, что увидели, так это груду огнетушителей, сваленных прямо на пол. Вид эта груда имела нарядный — огнетушители были ярко-красными, сверкающими — но бестолковый. Вокруг нее бегали взмыленные мужики, пинали алые емкости и матерились. Рядом, беспрестанно вереща, размахивала руками вахтерша. А из двери, разделяющей фойе и лестничный пролет, валил густой сизый дым.
— Это что за безобразие? — генеральским басом гаркнула Маруся.
— Пожар! — с новой силой заверещала вахтерша. — Горим!
— А почему не тушим? — возопила командирша, деловито растолкав мужиков, и вырвав из груды самый большой огнетушитель.
— Нечем, — доложил один из них, самый взмыленный и почему-то чумазый мужичек, по голосу идентифицированный, как наш начальник Кузин. — Ни один огнетушитель не работает.
Все закивали, потом Кузин опасливо выглянул на лестницу, принюхался, после чего доложил:
— Скоро догорит.
— Что, что догорит? — загалдели мы.
— Патентное бюро.
— И где оно у нас находится? — поинтересовалась Маруся.
— А вот как поднимешься, так сразу и оно. Первая дверь, — охотно пояснил Кузин.
— А точно догорит? — заволновалась я.
— Ну… Наверное, — замялся Кузин. — А что, думаете, нет?
— А вдруг перекинется? Там же бумаги кругом, стеллажи, пенеплен на стенах. Все это должно хорошо гореть.
— И что нам теперь делать? — проблеял один из мужиков.
— Тушить, — скомандовала Маруся.
— Но не работают же…
— Кошмой.
— Нет ее! Украли!
— Тогда песком, — сурово скомандовала Маруся, — Мужчины, бегом за ящиком и лопатами.
Представители сильного пола во главе с Кузиным ходко затрусили к противопожарному щиту.
— Пожарных вызвали? — прокричала им вслед Княжна.
— Нет, вроде, — обернулся один из мужчин, кажется, начальник монтажного цеха. — Или вызвали? — он ткнул Кузина в сутулую спину. — Вань, вызвали?
— Не знаю.
— А главного по технике безопасности?
— Мы хотели, но его нет. Он на городском собрании, читает доклад о соблюдении противопожарных норм.
— Вот олухи! — выругалась Княжна и заспешила к телефону.
Маруся тем временем сгоняла за припрятанной в кладовку кошмой, нацепила на моську противогаз, по-ленински вытянула руку, после чего прогудела:
— Г-у-у.
— Чего? — обалдела Маринка.
— Г-у-у.
— Гу. Как?
Маруся рывком сдернула с лица противогаз и рявкнула:
— За мной, говорю!
— А-а, — облегченно кивнула Маринка. — Понятно.
— Вперед! — воскликнула командирша еще более зычно, и первой ринулась на задымленную лестницу.
Пролет мы миновали с большим трудом, ибо видимость была нулевая, и мы постоянно спотыкались, налетали друг на друга, толкались, ругались, короче, вели себя как невоспитанные ежики в тумане.
Когда лестница была преодолена, мы, откашливаясь и потирая ушибленные локти, вывалились в коридор второго этажа. Там оказалось не так дымно (видимо, сквозняк выдувал чадный туман за дверь) и мы смогли обозреть почти все пространство. Оказалось, что дверь в искомый кабинет находится прямиком перед нашими слезящимися глазами. Дверь почему-то заперта, а из-под нее валит вязкий черный дым.
— Разойдись!!! — донеслось до нас из тумана.
Мы разошлись, вместе с нами к стеночкам прилипло еще несколько зевак, примчавшихся на пожар, как на шоу Жан-Мишеля Жара. Мы непонимающе переглядывались, недоумевая, кто же отдал дурацкий приказ. Ответ не заставил себя ждать. С гиканьем из тумана вынырнул уже знакомый вам Селейман Абрамович, пыхтя, пронесся по коридору, глухо врезался в дверь своим костлявым плечиком, охая и хрипя, отлетел на исходную, после чего повторил заход еще раз десять.
— И так уже 10 минут, — доверительно сообщила нам одна из любопытных дам. — Никак взломать не могут.
— А покрепче мужика в институте не нашлось? — разозлилась Княжна.
Кумушки синхронно пожали плечами, типа, мы-то тут причем. Княжна хотела еще что-то сказать, она даже глаза сузила и рот раскрыла, но тут из тумана вместо измочаленного Швейцера вывалилась крепкая пожилая мадама в цветастом платье и бросилась на дверь с таким душераздирающим воем, как неутешная вдова кидается на гроб любимого мужа.
— Погибла! А-а! Погибла, девочка моя! Сгорела, душенька! А-А! — заголосила она, молотя руками по запертой двери.