Впереди блеснуло темное угрюмое озеро, потянуло холодом. Олег повел вдоль крутого берега, остановился, резко ткнул пальцем в едва заметную тропку:
— Ступать только по ней.
Тропка вывела на ту же исполинскую поляну, лишь с другой стороны, огромные мрачные деревья остались за спиной. Тропка вилюжилась, постепенно исчезая в траве. Олег пошел через поляну широким шагом, по бокам выступали из травы и листьев широкие пни, уже темные от старости. Олег строго бросил через плечо:
— С тропки не сходить! Следят за каждым шагом.
— Волхвы? — спросил Асмунд.
— Служители Сварожича. Эти волхвы стрелять умеют.
Все молчали, слишком измученные, чтобы возражать или спорить, только Рудый пробормотал под нос:
— Уж я-то верю! Еще как верю. Сваргой и молитвой... Смиренной молитвой и сваргой... Недавно своими глазами видел...
Тропка вывела к запертой двери храма. Олег строго обернулся к друзьям, и Асмунд сразу же подобрал пузо, а Рудый перестал скалить зубы. Олег положил ладонь на огромную серебряную щеколду, и дверь отворилась.
Внутри пылали факелы, хотя дневной свет проникал через узкие окна. Посреди храма стояли в ряд деревянные столбы с четко вырезанными лицами богов. Олег сразу узнал верховного бога редариев — Сварожича, направился к нему. Сварожич, как и остальные боги, стоял здесь на высоком постаменте, умело сплетенном из рогов лосей, оленей и могучих туров. Рога были настолько исполинские, что умирающие от усталости Асмунд и Рюрик тут же беспокойно задвигались. Асмунд ревниво принялся измерять один отросток пальцами, а когда закончил, глаза его вылезли из орбит: не мог вообразить себе оленя, и Рюрик тут же начал перемерять.
Сварожич— был в золотом шлеме, украшенном яхонтами, в золотом панцире толщиной— в два пальца. Олег знал и то, что на поясе висит харалужный меч, рукоять отделана искусными мастерами и усыпана драгоценными камнями. По десницу и шуйцу встали боги по, но тоже в золотых панцирях, в шлемах, разве что яхонты не столь крупные, да вместо благородного меча — палицы, топоры, клевцы, копья. Все глядят грозно, подражая верховному богу, даже мирный Велес казался хмурым и нелюдимым.
— Отдаемся под твою защиту, — Сварожич, — сказал Олег громко. — Мы в твоем доме, ты наш хозяин!
За спиной странников появились с боков фигуры в белых одеяниях. Рюрик быстро шагнул к жене, закрывая ее и ребенка. Рудый вертел головой, глаза его возбужденно блестели, он потирал ладони, но язык держал за зубами.
Олег подумал с хмурым одобрением, что языкастый воевода все-таки знает, когда смолчать. Волхвы редариев все как на подбор: рослые, крепкие мужчины с изрезанными шрамами лицами, крепкоплечие. Один чуть волочит ногу, у другого плохо сгибается рука, а шрамы на лицах явно не ритуальные. Волхвы Ретры — парни крупные, крутые, жизнью битые, если какой и ошибется, как пользоваться оберегами, то с какого конца браться за меч — не забудут и в смертном сне.
Олег заговорил тяжелым голосом:
— Мы шли вдоль озера и узрели огромного кабана размером с холм... Поднялся из озера, шерсть торчала, как железные пики, а огромные клыки блестели от пены, текущей из жуткой пасти... Глаза горели, как два костра, вид его был ужасным...
Руяне и Гульча стояли с неподвижными лицами, только в глазах простодушного Асмунда Олег уловил изумление. Он не заметил никакого кабана, когда шел по тропке над озером, тем более такого гиганта, мечту всех охотников!
Вперед выступил необъятный волхв, поперек себя шире, ответил тем же тяжелым голосом, густым, как рев быка:
— Близко болото, где священный кабан валяется в грязи, исполненный радости... Знак, что будут кровавые распри!
Рюрик пробормотал сзади:
— Куда ж еще?.. Уже и так бьются бодричи и лютичи, толленсы и редарии...
Волхв удивленно вскинул густые кустистые брови:
— То не распри! То как всегда. Распри, когда резня в самом племени. Когда род на род, семья на семью, брат на брата.
— Часто так? — спросил Олег.
— Нет, слава богам. Не чаще чем два-три раза в год. А кто вы, странники? По одежде бродяги, но я не родился волхвом, могу узнать добрых ратников.
— Ты прав, старший волхв, — ответил Олег. — Это князь Рюрик с княгиней и наследником. За нами гонятся враги.
— Толленсы? — спросил волхв с надеждой.
— Хуже, — ответил Олег. — Гнездяне.
— Гнездяне? — не поверил волхв. Он внимательно осмотрел странников, в глазах появилось уважение. — Здорово вы им допекли, если они решились вторгнуться в наши земли!.. Здесь вы под защитой Сварожича и всей воинской мощи Ретры. Сам Чернобог сломает здесь рога, у наших служителей есть сила и отвага, а бог с нами!
Рудый пробормотал тихонько:
— И оружие есть, уверен...
Волхв услышал, брови удивленно взлетели:
— А как же иначе? Про оружие и поминать неча.
Рюрик молчал, он заметил под широкими белыми одеяниями тяжелые мечи, ножнами бороздившие утоптанный пол. Рудый узрел у одного выпуклость под балахоном — рукоять швыряльного ножа. Он покосился на святого пещерника. Если волхв служит таким воинственным богам, то у них помимо мечей и швыряльных ножей отыщется кое-что еще! А что все боги как на подбор берсеркеры, хоть в одну команду бери, видно по статуям. Возможно, в молодости были удалыми разбойниками, лишь потом стали богами?
Женщины без сил распростерлись у ног Сварожича. Игоря закутали в плащ отца, как червяка в яблоневый лист, заснул. Волхв принес в широкой чаше неразрезанную репу, дюжину лесных груш. Рудый скривился, но руку протянул первым.
Рюрик надкусил грушу, предложил Умиле:
— Сладкая... Очень тяжко было в плену?
— Твердислав помешан на величии своего племени, — ответила Умила мертвым от усталости голосом. — Он собирался жечь нас каленым железом, потом распять на воротах крепости... Если бы не появились святой отец и Рудый...
Голос ее становился тише, груша выкатилась из ладони. Рюрик положил ей под голову суму, резко повернулся к Рудому. В глазах князя были страх и непонимание.
— Значит, Твердислав...
Рудый ухомякивал груши за обе щеки, нехотя пробурчал:
— ...Был нашим пленником, разве не ясно? Мы перебили его войско, вылакали вино, перепортили девственниц и сожгли терем. Ну ладно, это я сам вылакал и перепортил, но поджигали вместе. Разве не видно было огня?
Рюрик вытаращил глаза:
— Видел... Полыхало вовсю. Но зачем тогда отпустили Твердислава?
Рудый пожал плечами:
— Надо же кому-то ловить Семерых Тайных, что гонятся за нами от самого моря? Я предупредил Твердислава, что ежели поймаешь шестерых — шкуру спущу. Только семерых, и всех — на одной веревке!