Олег опустил руку со швыряльным ножом, ибо Бумторк оставил несчастную беспомощную женщину, с руганью пустил коня на варвара. Рюрик отпрыгнул, ударил мечом, но едва не поплатился, промахнувшись в богатырском замахе. Всадник развернул коня, попытался стоптать пешего.
Рюрик орал, плевался, но при всем бешенстве берсеркера на рожон не пер, удары отбивал не только отважно, но и умело. Меч холодно блестел, пот катился по красному лицу. Улучив момент, он полоснул лезвием по горлу коня, из артерии брызнула ярко-алая струя крови с таким напором, что зашипела и пошла паром.
Конь грохнулся оземь, всадник едва успел выдернуть ноги из стремян и скатиться по другую от Рюрика сторону. Рюрик в огромном прыжке перескочил тушу коня, тот еще хрипел и скреб копытами, ударил крест-накрест. Враг уже вскочил, попятился, но удары парировал хорошо, взгляд его был мрачным, но не испуганным. Бой был на равных, а он знал себя как самого умелого из северных наемников на службе ромейского базилевса.
Рюрик и чужак зло рубились, кружили, скрестив мечи, оба быстро взмокли и отшвырнули плащи, когда наконец за деревьями раздался треск сучьев и что-то мелькнуло. Олег сжал рукояти швыряльных ножей, неслышно скользнул навстречу.
Возвращались Асмунд и Рудый, за ними шла Гульча. Поймав пристальный взгляд Олега, зарделась, почему-то отвела глаза. Асмунд тащил в поводу упирающегося чужого коня. Рюрик услышал хруст сучьев, усилил натиск. Противник оглянулся, Рюрик прыгнул, как рысь, обрушил сверкающий меч.
Железный шлем раскололся, словно гнилой орех. Лезвие рассекло до челюсти, и Рюрик, оставив меч, торопливо побежал к телеге. Умила одной рукой прижимала перепуганного Игоря, другой до синевы в пальцах сжимала рукоять ножа. Ее лицо было бледным, глаза отчаянными.
— Рюрик...
— Успокой Игоря, — сказал Рюрик, его грудь вздымалась, как море в бурю. — Он не должен бояться... От него... слишком многое зависит!
Асмунд почтительно принес меч князя, потыкал в землю, очищая от крови. Рюрик вытер мокрый лоб:
— Ну? Где их головы?
— Один удрал, — ответил Рудый с досадой. — Таких хитрых я еще не встречал. Здесь все в порядке?
— Все, — ответил Рюрик резко. — Я положил двоих, а вы двое — одного... Эх!
— И одну лошадь, — сказал Рудый браво.
— Что лошадь... Я две убил.
Рудый вопросительно вскинул брови:
— Стоило ли? Я убил — другого выхода не было, тот убегал. Четыре стрелы пустил, бил сильно — что за кольчуга у него? А коня пришлось зарубить, чтобы он пешкодралом не скоро добежал до людей...
Рюрик крутнулся, как ужаленный, заорал:
— Так возьмите наших коней, догоните! Нельзя, чтобы он привел новых!
— Сразу нырнул в кусты, затем по высокой траве, — ответил Рудый сожалеюще. — Асмунд долго звал на поединок, трусом кликал, лаял по-своему, честь бередил, мать и родню вспоминал... Другой бы не стерпел, а этот на крючок не попался. Знающий, матерый!
Они обернулись на слабый стон. Царапая землю окровавленными пальцами, из-под мертвого жеребца вытаскивал себя залитый кровью человек. Его меч лежал в двух шагах, обезображенная рука тянулась к нему, и Рудый отбросил меч пинком в кусты.
Рюрик досадливо поморщился, взялся за рукоять своего меча:
— Асмунд, ты поспешил очистить...
Олег схватил его за руку:
— Я расспрошу. Надо узнать, кто послал и что велел.
Рюрик заколебался, острие меча коснулось шеи врага. Тот зло прохрипел, уткнувшись залитым кровью лицом в землю:
— Убей сразу, мразь... Ничего не скажу.
Олег опять удержал взбешенного Рюрика, отнял меч и бросил Асмунду. Тот, двигаясь, как медведь, все же на лету ухватил тяжеленный меч точно за рукоять.
— Скажешь, — пообещал Олег сумрачно. — Я на тебе попробую кое-какие заклятия.
Он выдернул его из-под коня, поволок за кусты. Рудый сорвался с места, ринулся вдогонку, крича:
— Всю жизнь мечтал увидеть, как действуют заклятия!..
Рюрик переставил коней, захваченного у наемников запряг вместо измученного коренника. Из-за кустов раздался страшный крик, в нем не было ничего человеческого, затем — хриплый стон. Вскоре кусты раздвинулись, показался бледный, как смерть, Рудый. Его шатало, глаза бессмысленно шарили по невинно зеленеющим вершинкам деревьев. Асмунд бросился поддержать соратника, подставил плечо. Рудый слепо водил по воздуху пальцами, вдруг его переломило в поясе, он дико взвыл, изо рта брызнула остро пахнущая желчь.
Потом он долго полз на четвереньках к телеге, там сидел совершенно обессиленный, вытирая мокрое лицо пучками травы, а из-за дальних кустов показался пещерник. Лицо его было задумчивым. Увидев вопрошающие глаза Рюрика и Асмунда, он помолчал, отыскал взглядом Гульчу. Она смотрела на него во все глаза, ее нижняя губа была плотно прикушена. Держалась она прямо, ноги чуть заметно подрагивали.
— Он в самом деле почти ничего не сказал, — ответил Олег, глядя ей в глаза. — Его и других наняли убить Игоря и Умилу. Уплатили вперед. Кто — не знает, только обрисовал приметы, да и то слабо... Нанимали в темноте, человек был в капюшоне, голос менял.
Асмунд покосился на Рудого, тот взбирался на телегу и сказал уважительно:
— Волхвование, как вижу, сурьезная вещь... Непосвященным даже смотреть нежелательно, верно?
— Верно, — ответил Олег, думая о чем-то своем.
Гульча разжала кулачки, глубоко вздохнула и полезла вслед за Рудым. Асмунд поинтересовался:
— Он умер?
— Да. Но сперва сказал все, что знал.
Асмунд перевел взгляд с его одухотворенного лица на трясущегося Рудого, сказал еще с большим убеждением:
— Нужная вещь — волхвование!
Дальше дорога карабкалась по холмам. Даже Гульча вылезала, хватала коней под уздцы, помогала тащить телегу. Ночью большой костер не разводили, обе женщины зябли. Ударили ранние заморозки, все покрылось инеем, лужи замерзли. Гульча влезла Олегу под плащ, тряслась там, стучала зубами. Он спросонья обхватил ее, она тут же заснула, почти помещаясь в его огромных ладонях. Но Олег теперь спал неспокойно, скрипел зубами, поворачивался с боку на бок, и она снова карабкалась к нему в руки, согреваясь от огромного горячего тела.
Игорь начал покашливать, захлебываясь в соплях.
Утром Олег вздохнул с облегчением: впереди показались крыши Даниловки, городища на перепутье дорог, речного порта для соседних племен.
Рудый ожил, охотно указал путь к постоялому двору. Когда повозка подъехала к воротом, заверил Умилу:
— Княгиня, не надо хмуриться! Этот дом с виду неказист, но зато лучший постоялый двор на сотни верст вокруг. Я здесь однажды бывал... гм... по делам.