— И это все? — кричу я невидимому злодею.
И зря кричу. Потому, что в следующее мгновение вижу, как у шалаша клубится, заворачивается узлами воздух и из грязно серой массы выползает серая масса крыс. Самых обычных крыс. С хвостами и противными мордами. Набегают на меня, тычутся мордами в ботинки, пищат, пытаются цапнуть, забраться по одежде, но едва прикоснувшись до меня, растворяются.
— Ха-ха! — почему я так веселюсь?
За волной из крыс бежит на меня черная масса, состоящая из кротов. Удивительно, но их глаза широко распахнуты, вытаращены на меня и не предвещают ничего хорошего. Добежав на неуклюжих лапках до меня, они подпрыгивают, шипя зубастыми пастями. И пропадают так же, как только что пропали насекомые и крысы.
Я знаю, кроты, это только начало. Преступник, имеющий неограниченную власть, будет забавляться до самого конца. Пока я не побегу, трусливо взмахивая руками. Или пока не сделаю очередной шаг вперед.
Не стоило мне так широко шагать.
Из сгустка у шалаша в степь выпрыгивает гигантская стая волков. У каждого измазанная в крови пасть. Глаза горят огнем. Я уже не уверен в собственной безопасности. А что если они наплюют на условности и правила игры? Откусят несколько важных кусков тела? В чем-то ведь их морды испачканы?
Первые волки достигают меня спустя мгновение. Каждый прыгает высоко вверх, бросается навстречу, разевая страшную пасть. Отворачиваюсь, шепча про себя слова несвязной молитвы. Ощущаю сильный толчок в грудь, но сохраняю равновесие. Волки исчезают прямо в полете. Только один успевает полоснуть клыком штанину. Впрочем, неудачно. Досталось только материалу.
Стискиваю зубы и делаю еще один шаг вперед. Порванная штанина и толчки в грудь вполне реальны. Не хочется каркать, но надо ждать отвратительного продолжения. Интуиция подсказывает, что все еще только начинается.
— Ох ты….
Уже несется на меня, грохоча пудовыми копытами, плотное стадо. Ослы со звериными мордами, коровы с дикими глазами-блюдцами, буйволы с опущенными рогами-вилами. Мелькают в тучном стаде длинные шеи жирафов. Проглядывают сквозь редкие просветы туши носорогов. Горные козлы взмывают высоко в небо. Местами видны обычные козлы, но они единственные несутся молча. Все остальное мычит, ревет, блеет. Мешанина из рогов и копыт.
Так не должно быть, но так происходит. Иллюзия становится все более реальной и страшной. Половина стада испаряется не добежав. Половина проносится мимо, обдав потревоженным ветром. Приблудный ишак, презрев животный страх, поворачивается задом и высоко вскидывает задние копыта.
Хороший удар по челюстям еще никогда не вредил ни одному молодому лейтенанту. Так же, как хороший ответный пинок ботинком не вредил ни одному ишаку.
Ишак обиженно икает, рябит и пропадает вслед за стадом.
Не успеваю перевести дыхание, поправить челюсть и сделать очередной шаг, как из сгустка нехотя выползает здоровенный лев. Совсем по-человечески шмыгает носом, лениво вскидывая лапами, трусит ко мне, то и дело оглядываясь.
Один лев, даже такой большой, совсем не страшно. Если, конечно, он не людоед. После копыт ишака встреча с хозяином джунглей не вселяет уверенности.
Лев переходит на шаг, останавливается и усаживается напротив меня. До густой гривы рукой подать. Можно даже дотронуться до клыков. Или потрепать по загривку. Второй вопрос — стоит ли?
Зверюга тяжело вздыхает, клацает кровожадно челюстью, и совершенно неожиданно облизывает меня широким шершавым языком.
— Держись лейтенант, — царь зверей хитро подмигивает большим хитрым глазом, победно бросает взгляд на шалаш, довольно урчит и бледнеет до прозрачности воздуха.
Вспомнить потом, кормил ли я в детстве львов в зоопарке?
Предупреждение льва как нельзя кстати.
Ожидая всего, что угодно, нерешительно дергаю ногой. И тот час оказываюсь в самой гуще калейдоскопа. Темная масса у шалаша выплевывает почти мгновенно целую череду очередных сюрпризов.
Стайка крокодилов, десяти метровый клубок змей, два стегозавра, один дохлый бронтозавр, сдыхающий на половине пути, тридцать восемь испуганных попугаев.
Последней из сгустка вышвыривают рыбешку с ладонь величиной. Рыбешка кое-как допрыгивает до ноги, цепляется зубастой пастью в материал, да так и замирает. Толи засыпает, толи засыхает. Дура, куда полезла? Дала себе засохнуть.
Осторожно, тщательно вымеряя каждое движение, совершаю невозможное в виде несколько шагов. Масса у шалаша клубится, наливается подозрительной темнотой. Но пока ничего не происходит.
— Выдохся, гад?! — шепчу, боясь спугнуть тишину.
Он не выдохся. Он просто готовился к последнему представлению.
С дикими криками из сгустка появляются сгорбленные тела пещерных доисторических людей. У каждого в руке или сучковатая палка, или обглоданная кость.
— Тяжелая артиллерия? — после сдохшего бронтозавра я настолько смелею, что даже не останавливаюсь, в ожидании мохнатеньких прародителей человека. Мелкими шашками топаю к шалашу. Впрочем, не слишком тороплюсь.
Питекантропы проносятся мимо, даже не удостоив меня взглядам. Скорее всего они спешат покинуть тесную темницу прошлого и расплодиться под солнцем незнакомого мира. Будут множиться как кролики в Австралии, пока позволит площадь и запасы пищи.
За питекантропами топают низкорослые ребята в набедренных повязках. Щерятся от непривычно яркого солнца и разбегаются от одного моего предупреждающего крика. Теперь я знаю, откуда человечество узнало мат.
Робко постукивая мечами об щиты выступает римская когорта. Ребята, толкаясь, выстраиваются в правильный прямоугольник. Слышны незнакомые команды и знакомые латинские фразы.
Впереди легионеров десяток черных рабов тащат чугунную ванну. В ванной курчавый человек. Расплескивая воду рабы подтаскивают курчавого ко мне. Курчавый жалуется по поводу не лимитированного расхода воды. Кратко объясняю товарищу, что объем вылившейся воды равен массе его тела. Курчавый товарищ кричит: — «Эврика», — на скорую руку берет у меня автограф и вместе с рабами испаряется.
Чего нельзя сказать о возмущенных легионерах. Несколько стрел тыкаются под ноги. Но ребята в красивых шлемах явно не понимают, зачем они здесь нужны. Теоретически враг есть, но практически он не представляет никакой опасности. Ребята обижаются и с трудом забираются обратно в явно растерявшуюся массу сгущенного воздуха у шалаша.
Я не сбавляю ход. Не спешу, но и не опаздываю. Чем быстрее дойду, тем быстрее все это кончится.
На черном коне выезжает закованный с головы до пяток черный рыцарь. На идеально плоском щите рыцаря буквы LG. В правой руке полосатое копье. Смотрится красиво, но неестественно на фоне одинокого шалаша.
С удовольствием наблюдаю, как рыцарь резво берет разбег, целится своим дрючком мне в лицо, проносится мимо, промахиваясь, идет на повторный круг, но не вписывается в поворот и врезается со всего маху в шалаш. Щит с буквами в одну сторону, полосатое копье в другую. Остальное железо вместе с черной лошадью рассыпаются в пыль.