А люди шли и шли к ним за советом. Ибо только они имели дар правильно выбирать дорогу…
Это все, что я сумел выдавить из Лииса. На все остальные вопросы он только отшучивался или просто молчал.
— Сам все увидишь и узнаешь, — говорил он. — А я их знаю только понаслышке. Если бы не ты, то еще век бы не видеть и не слышать.
Солнце замерло в зените, когда наш небольшой отряд достиг деревни. Лииса и его людей узнавали, и нас часто останавливали, чтобы расспросить о друзьях и. родственниках. На меня же никто не обращал внимания. Мы прошли к одному из домов, где, по словам Лииса, жили его родственники. Он сразу же послал гонца к Шептунам, вкратце передав через него суть дела. Я даже не успел как следует расслабиться, как за мной пришли.
— Странно, что Шептуны так быстро примут тебя.
— В этом есть что-то особенное?
— Да нет. Просто пришло твое время. Будь откровенен и правдив, и волшебники помогут тебе. Шептуны несколько необычные люди, но не относись к ним снисходительно или свысока. В чем-то они обижены природой, но главное ведь не внешность. Лиис замолчал и пристально посмотрел на меня, кажется, даже с печалью.
— Иди. И не держи на нас зла.
— Лиис, ты словно прощаешься со мной?
— Все может быть. Люди находят новые дороги и не идут старыми. — Значит, я могу и не вернуться? Ты это хотел сказать? — Я скажу тебе одно. ЕСЛИ нам И Предстоит расставание, ты должен знать, что у тебя есть друзья в этом мире. Наверное, Лиис все-таки знал, что ждет меня.
За дверями ожидали два парня. Попрощавшись, я последовал за ними. Путь наш лежал к дому, окруженному высоким забором, за которым ничего не было видно.
Один из ребят взялся за металлическое кольцо, висевшее на двери, и постучал. Сразу же, словно меня ждали, створка приоткрылась и чьи-то сильные руки буквально втянули меня внутрь.
Я даже не успел вякнуть, как на голову надели темный мешок. — Э-э! Приятель, в чем дело?! Но приятель оказался не из говорливых. Он взял меня под руку и потянул за собой. Слава богу, хоть ногами не стали бить. — Вы всех так встречаете или только меня? Вцепившиеся в меня руки только крепче сжались, а ответа так и не последовало. Ну и ладно. Я подожду.
Ждать пришлось недолго. Кажется, мы миновали несколько дверей и давно уже находились в пределах дома.
Руки заставили меня остановиться и только после этого сняли пыльный мешок. Пока я откашливался, встретивший меня человек исчез. Я остался один в комнате, где, кроме одинокого качающегося стула, ничего не было.
Я с удовольствием упал на него и, чтобы не терять драгоценного времени, закрыл глаза.
Выспаться не дали. Но зато я рассмотрел того, кто вел меня по двору. Нормальный человек, с закрытыми капюшоном глазами. Ни слова не говоря, он откинул портьеру на одной из стен и взглядом пригласил пройти внутрь.
Набрав полную грудь воздуха, я шагнул за порог. Чтобы пройти, пришлось пригнуться. В комнате, куда я попал, стоял низкий длинный стол, покрытый красным бархатом. За столом сидели те, к кому я так стремился — маленькие, невзрачные человечки, скорее карлики, нежели обыкновенные люди. Прозвище Великих Шептунов совершенно не подходило к ним. Скорее уж, Великие Карлики.
— Здравствуй, чужеземец, — обратились ко мне приятным тенором, хотя я и ожидал услышать писклявый скрип. — Садись.
Я воспользовался приглашением и опустился на скамейку у стены.
— Мы, Великие Шептуны, слышали о тебе и знаем, зачем ты здесь. Нам сказали, что ты хорошо проявил себя в запретных землях. Тебе, чужеземец, дали новое имя, которое ты заслужил. Старое слишком тяжело для нас, и поэтому ты теперь — Файон. На языке древних это значит (человек, зажигающий огонь). Если ты не против, то мы будем и дальше так называть тебя.
Я не имел ничего против, даже приятно, что мои скромные успехи стали достоянием народа. Шептун между тем продолжал: — Мы слышали твою историю, но расскажи ее еще раз. Прежде чем указать дорогу, мы должны узнать твою душу, твое сердце и мысли. Начни с самого начала, с детства. Говори все, что помнишь. У тебя есть время.
— А мне будет дозволено задать несколько вопросов?
— Это твое право. Всякий попавший сюда должен получить полное удовлетворение. А теперь начинай.
И я стал рассказывать о себе. Я вспоминал и раскрывался перед этими маленькими людьми с полным откровением. Говорил об обрывочных воспоминаниях своего детства, о школе, где не всегда радовал учителей, о первой любви, о службе в армии, наконец, о черной кошке. Не знаю, долго ли я говорил, чувство времени оказалось утраченным. Но когда рассказывать стало не о чем, язык буквально прилип к небу, еле ворочаясь и желая лишь одного — влаги. Наверное, сболтнул что-нибудь лишнее. В жизни были два года, которые лежали тяжелым бременем на сердце, очень уж жестоки они были, эти два года в стране пыльных и недружелюбных гор.
Я давно закончил и уже несколько минут молчал. Лица Шептунов напоминали застывшие восковые маски, никаких эмоций. Можно подумать, что я рассказывал не людям, а каменным истуканам. Я хотел поинтересоваться о причине столь долгого молчания, но меня остановило прикосновение к плечу. Незнакомец в капюшоне пришел за мной.
Он помог мне встать, ноги не слушались, а тело молило об отдыхе. Я оставил комнату, где в молчании замерли несколько маленьких волшебников — Великих Шептунов. Если ребятам нужно подумать над словами чужака, что ж, пусть думают. Авось за это время и я приду в норму. Кстати!
— Послушай друг, долго я сидел в комнате? Никакой реакции.
— А мне говорили, что.кроме Шептунов в доме никого нет! Опять ничего.
— Ты глухой или только притворяешься? — признаться честно, всеобщее молчание стало действовать мне на нервы.
— Он не только глухой, но и слепой, — и я повернулся на голос. В проеме стоял один из карликов, которого я хорошо запомнил по длинной бороде. — Да и говорить он толком не умеет. Прекрасный слуга. А теперь, Файон, ты можешь пройти и выслушать наше решение.
Странные они какие-то, эти Великие Шептуны. То сидят, как неживые, то давай, заходи для объяснения. А имечко, вроде ничего. Файон. Звучит.
Заглянув в комнату, я заметил, что произошли кое-какие изменения. Шептуны находились на своих местах, но на столе перед волшебниками стоял поднос, на котором лежал шар. Черный, величиной с футбольный мяч. В этом мире какая-то страсть к черному цвету.
В центре стола поднялся невысокий, но весьма старый Шептун:
— Подойди поближе, чужеземец Файон. Прежде чем ты услышишь о своей дороге, скажи, не боишься ли ты судьбы?
— Думаю, мне не помешает узнать ее. Если это возможно.
— Хорошо. Скажи, есть ли у людей твоего мира первичная память? — Не понял?
— Мы так и думали. Видишь ли, Файон. Ошибается тот, кто считает, что жизнь одна, и она является чем-то единственным в своей неповторимости. Нет, Файон. То, что когда-то случилось с одним миром, обязательно случится или уже случилось с другим. Рано или поздно. Это высший закон природы. Свет есть свет, тьма есть тьма. Ты понимаешь нас?