– Откуда вы все это знаете?
– Моцарт, когда ход обнаружил, очень историей дома заинтересовался. Даже какого-то краеведа нанял, чтобы тот в архивах покопался… И знаешь, оказалось, что у этого особняка были очень примечательные владельцы!
Мадам протянула руку, отодвинула одну из портьер (весь зал был задрапирован бархатом, это должно было создавать интимный полумрак даже днем) и продемонстрировала Марго небольшое слуховое окно в стене.
– Видишь это? Второй хозяин понатыкал таких по всему дому, чтобы подслушивать, что о нем говорят его наследники… Он был стар, богат и подозрителен… Тоже погиб! Умер от удушья – запутался в занавеске, когда подслушивал разговоры родственников! Между прочим, эти окна Моцарт нашел даже более полезными, нежели тайный ход. Он часто приводил в «Экзотик» компаньонов, дружков, а потом слушал, что они о нем говорят… – Она задернула портьеру, поправила ее, чтобы висела красиво. – После революции в особняке поселился какой-то партийный босс. Он тоже пользовался дарами прежних владельцев…
– Тоже погиб?
– Застрелился, когда из разговора двух друзей узнал, что его жена наставляет ему рога с половиной города, включая этих двоих… – Мадам с сожалением вздохнула. – На этом рогоносце все интересное закончилось… Во времена НЭПа тут был притон, в войну склад боеприпасов, после нее какая-то жилищная контора. В последнее время он вообще стоял заколоченным. Ветшал. Эдакая развалина со следами былой красоты… А теперь посмотри на него! Один из лучших домов города!
Несмотря на то что слушать Мадам было интересно, Марго так и подмывало ее перебить, а все потому, что главный вопрос, ради которого, собственно, она и завела разговор о потайной двери, так и не был задан. Наконец, она решилась.
– Мадам, а ключа от этой двери у вас нет?
– Зачем он тебе? – удивилась та.
– Вдруг мне, как тому контрабандисту, придется спасаться бегством?
– От кого ты собралась убегать, детонька?
– Мало ли, – ответила Марго словами Венеры.
– Ключа у меня нет, – разочаровала ее Мадам. – И не было никогда. Моцарт изготовил его в одном экземпляре и всегда носил при себе – боялся, что недруги сделают с него слепок, а потом кокнут его, Мотю, то есть, прямо в кровати… Так что ключик этот хранится сейчас в тюремном сейфе, потому что взяли Мотю вместе с ним…
– Значит, ходом никто не пользуется уже много лет?
– Да кому он нужен, этот ход?!
– А вам никогда не хотелась им пройти?
– Что я во двор через дверь не выйду? – воскликнула хозяйка. – Это только мужики, с их ребячеством, таким игрушкам радуются! А по мне, глупость это все!
– И куда он ведет?
– Я же говорю – во двор! Там беседочка деревянная есть, видела?
– Старая, полуразвалившаяся?
– Она самая. Вот в одной из ее стенок есть маленькая дверка…
– Странно, почему я никогда ее не замечала, – задумчиво проговорила Марго.
– Боже, да что ты прицепилась к этому ходу! На кой черт он тебе дался? – похоже, Мадам надоела тема, и она решила его прекратить. – Забудь о нем! Иначе я переселю тебя из этой дурацкой комнаты…
– Уже забыла, – поспешно заверила хозяйку Марго, ей очень не хотелось выселяться из апартаментов Афы – думала, что они открыли ей еще не все тайны.
– Умничка, – Мадам чмокнула Маргариту в чистый лоб. – А теперь принимайся за завтрак, я слышу, как Катя гремит чашками…
– А вы?
– А я пойду звонить Элефанту – пусть попридержит своего племенного рысака Митрофана Васильевича Голушко… Для обоюдного спокойствия!
Митрофан вышел на крыльцо и с наслаждением вдохнул чистый утренний воздух. Боже, как хорошо! В «Экзотике» он чуть не задохнулся. А все потому, что там пахло именно так, как должно пахнуть в гнезде разврата – похотью. Этот запах складывался из нескольких составляющих: мужской пот, приторные женские духи, табак, вино, благовония. Каждый из них был Митрофану отвратителен, а уж вместе они просто сбивали с ног!
А эти ужасающие драпировки на стенах! Елы-палы, какой кич: красный бархат, золотые кисти! А диваны, типа, аэродром для совокупления! А картины на стенах, больше похожие на иллюстрированное пособие по секс-марафону…
Кошмар! Кошмар! Кошмар!
Но хуже самого «Экзотика» была его хозяйка… Жуткая баба с крашенными в оранжевый цвет кудряшками, гипертрофированной грудью, железобетонными бедрами! На ногах шпильки, на заднице кожаные штаны, больше подходящие девочкам-подросткам! На пальцах, шее, запястьях двухсотлетняя голушкинская зарплата! Но какая уверенность, какая наглость! Сразу ясно, что в ее вертепе днюют и ночуют все важные лица города…
Пока Голушко дышал и костерил Мадам Бовари, во внутреннем дворике нарисовался один субъект: рослый, стройный, черноволосый красавец, очень похожий на идеал Митрофана – Митя Голушко всегда мечтал иметь именно такую сногсшибательную внешность.
– Охранник? – сначала подумал, а потом спросил вслух Митрофан.
Красавчик среагировал на возглас – обернулся, потом подошел.
– Александр Сергеев, охранник, – представился парень, протягивая следователю руку.
– Митрофан Голушко, старший следователь, – сказал тот и руку пожал. – Поговорим?
Парень пожал своими богатырскими плечами, как бы говоря: если желаете, то ради бога!
– Вы давно тут работаете?
– Полгода.
– Нравится?
– Нормально. До этого я в казино работал, так вот там было намного хуже… Здесь клиент спокойный, воспитанный, а там кого только не было…
– Всех девочек знаете?
– Конечно.
– Сколько их тут?
– Семеро, плюс Афродита.
– Имена назвать можете?
– Тут имен нет, только псевдонимы… Если хотите знать их, то пожалуйста: Марго, Ева Браун, Жизель, Далила, Багира, Венера, Черная Мамба, ну и Афродита, естественно…
– С ней в каких отношениях были?
– В нормальных…
– То есть?
– Я, товарищ следователь, этих баб не уважаю… Всех. – Саша брезгливо дернул ртом. – И Афродита не исключение… Но я всегда корректен, сдержан, вежлив. У нас не было друг к другу претензий…
Митрофану стал нравится этот парень – сразу видно, не дурак, даром что красавчик.
– Вчерашней ночью вы дежурили?
– Я тут каждую ночь, кроме одной. Раз в неделю я беру выходной (по тем дням, когда мне удобно) – тогда меня заменяет Игорь, брат Кати-поварихи… Он у нас на все руки мастер: и за садом следит, и канализацию чинит, и за барной стойкой стоит, и меня заменяет…