– Во времена моего детства таких называли «Маня-Ваня», – пробормотал Зарубин. – Одну я даже знал лично – мы с ней в волейбол вместе играли…
– Зарубин, у тебя очень бурное прошлое, – восхищенно протянул Смирнов. – С маньяками ты в домино резался, с гермафродитами в волейбольчик…
Зарубин раздраженно махнул на Леху рукой и продолжил:
– Хорошая была девчонка, добрая, играла здорово… Но однажды пацаны подглядели, как она после тренировки в душе моется… Ну и увидели… – Он глазами показал на свой гульфик. – Что потом было, сами понимаете… Затравили девчонку – повесилась она.
– Гермафродиты склонны к депрессиям и суициду, – важно заявил Ротшильд, – они очень ранимы, закомплексованы, постоянно живут в страхе, что кто-то узнает о них правду. Поэтому я сомневаюсь, что наша красавица была манекенщицей или топ-моделью – общие раздевалки, пристальное внимание, а также трусики-стринги, не скрывающие ничего наряды – все это выдало бы ее в два счета!
– Значит, не топ-модель, – разочарованно протянул Леха. – Тогда кто?
– Скорее порномодель – таких девочек в этом бизнесе очень ценят.
– Да ну? – не поверил Зарубин.
– А вы как думали! Гермафродитов вообще очень мало, а таких, которые бы не постеснялись выставить себя напоказ, – единицы. – Ротшильд обвел взглядом комнату, оценив обстановку, и добавил уверенно: – Наша девушка прекрасно обеспечена, у нее силиконовая грудь, татуировка в паху, интимная прическа, она точно порномодель.
– Или проститутка, – выдал версию Леха. – Скорее проститутка, ведь в нашем городе как такового порнобизнеса не существует, зато бизнес интим-услуг процветает – массажных салонов пооткрывалось до черта!
– Только этого нам не хватало, – упавшим голосом сказал Митрофан.
– Да уж, попали вы с этой бабенкой, – злорадно улыбнулся Ротшильд. – С ног собьетесь, чтобы вычислить всех ее любовников и любовниц!
Зарубин сочувственно протянул «Н-да», Леха сдавленно застонал, а Митрофан обессиленно опустился в кресло, он понял, что это будет самое сложное, самое изматывающее, самое паскудное расследование за всю его карьеру.
Это была самая сложная, самая изматывающая, самая паскудная ночь за всю ее карьеру! Сначала она приняла старого армянина с молодецким здоровьем: за два часа он умудрился «оправдать затраты» четырежды, потом юнца, нажравшегося «Виагры», но даже после нее недееспособного, затем местного политика – своего постоянного клиента, который любил, чтобы его наряжали школьницей и шлепали по попе. Ближе к утру к ним в бордель завалились два пьяных немца, один выбрал ее, Марго, второй толстую Венеру, но так как они оба были не способны на постельные подвиги по причине полной невменяемости, пришлось развлекать их русскими народными песнями и плясками. Марго пела, а Венера плясала, тряся своими складками на животе…
Отбыли немцы только в половине третьего, когда все девочки уже разъехались по домам, а Мадам удалилась в свой флигелек, оставив бордель на охранника Сашку. Затолкав пьяных бюргеров в такси, усталые Марго с Венерой вернулись в дом, попили чаю в компании с Сашкой, сполоснулись, после чего Венера загрузилась в свой джип «Гранд-Чероки» (в других машинах она не помещалась) и отбыла к себе, а вконец измотанная Марго прилегла на кровать, на которой не так давно ублажала своих клиентов, для того, чтобы немного отдохнуть.
«Подремлю чуточку, – сказала она себе перед тем, как погрузиться в сон, – всего полчасика, а потом поеду домой…».
Проснулась Марго через четыре часа, когда утро было в самом разгаре. В этом, конечно, не было ничего страшного, просто на сегодня у нее было запланировано одно мероприятие, а именно, поход на рынок за настоем из ромашки, который лучше всяких импортных кремов помогал бороться с веснушками. Бабка, которая этим настоем торговала, приходила на базар к самому открытию, поэтому Марго, проснувшаяся в восемь тридцать, купить его никак не успевала, ведь желающих избавиться от конопушек было великое множество, и отвар расхватывали вмиг.
Марго встала с кровати, подошла к зеркалу, придирчиво осмотрела свое лицо: не появились ли предательские рыжинки на гладких щечках, но нет, пока они оставались безупречно розовыми. Лицо было безупречным, гладким и красивым! Какое счастье, что она находится в том возрасте, когда бессонные ночи не оставляют на коже следов. А вот лет через пять придется покупать не только отвары от веснушек, но и от морщин, и от мешков под глазами, и от отеков… Но, как говорится, не будем о грустном! Сейчас у нее нет поводов для беспокойства: лицо настолько хорошо, что его хоть сейчас помещай на обложку журнала… Или на икону. Да, Марго многие говорили, что у нее иконописное лицо: тонкое, одухотворенное, с большими глазами, изящным носом, красивым маленьким ртом. Увидев такой лик, никто не сказал бы, что он принадлежит проститутке, скорее монахине. Или богине. Или святой.
Святая Маргарита! Боже, что может быть смешнее! Марго прыснула в кулачок, представляя, как ее, проститутку из борделя «Экзотик», причисляют к лику святых только за то, что ее лицо хорошо будет смотреться на иконе…
А вообще в их бордельчике все девочки красивые. Все, кроме Евы Браун, но той красота без надобности – у нее на голове всегда кожаная маска с прорезями для глаз и рта, и ни один ее подшефный мазохист не представляет, насколько она уродлива. Но все остальные, даже толстая Венера, у которой имеется сразу три подбородка, были милашками. Однако ж признанными королевами в «Экзотике» считались Марго и ее подруга Афродита. Особенно Афродита – она была не просто красива, она была прекрасна, как ее древнегреческая тезка.
Вспомнив о подруге, Марго засобиралась домой – последние две недели девушки жили под одной крышей. Быстренько переодела белье: красный кружевной комплект сменила белым хлопковым. Затем облачилась в повседневную одежду, заколола свои роскошные русые волосы «крабом», обулась в кроссовки, вышла в коридор.
Комнаты, или как говорила Мадам, апартаменты, находились на втором этаже, а на первом была большая гостиная с баром-стойкой, удобными кожаными диванами и небольшим помостом, где иногда устраивались стрип-представления. Из гостиной выходил коридор, ведущий в холл, там же была комната охранника, расположенная рядом с входной дверью. Но из здания можно было выйти не только через нее, но и через другую, расположенную на маленькой кухоньке, где приходящая повариха Катя готовила для клиентов нехитрые закуски. Марго направилась именно к ней, потому что не хотела беспокоить Сашку – она знала, что в это время он спит, отдыхая после бессонной ночи.
Но оказалось, что охранник уже встал – когда Марго вошла в кухню, она обнаружила его у плиты. Парень варил себе кофе, напевая под нос глупую песню про муси-пуси.
– Привет, – поздоровалась с ним Марго. – Кофейком не угостишь?
Сашка обернулся и удивленно уставился на нее.