У людей всегда все получается. А у меня….
– Команде грузиться в спецмашину. Мы уходим.
За мою штанину кто-то подергал.
– Дяденька учитель!
Внизу стоял никто иной, как вундеркинд Вовочка, который, пусть и косвенно, спас меня от разъяренного Министра.
– А-а! Вовчик! Пришел полюбоваться на позорное бегство спасателей?
Вовочка красиво шмыгнул носом, подпрыгнул, поправляя заплечный ноутбук, и сказал:
– Не-а. Просто мы подумали и решили вашу задачу. Идемте, дяденька учитель.
У заднего борта Милашки стояли все четверо моих первоклашек и счастливо улыбались перемазанными масляной краской физиономиями.
А на борту спецмашины, было выведено: – «2 х 2 = 5»
– Заходи справа, Боб! Справа заходи!
– У меня вода кончается!
– Милашка! Подключай дополнительные цистерны!
– Командор! Дополнительные цистерны израсходованы!
– Черт! Перекрывай микрорайон. Делай что хочешь, но чтобы через минуту вода была. А мне плевать на жалобы. Собьем пламя, тогда на все жалобы разом и ответим.
– Командир, это Боб. Требуется срочная помощь!
– Что у тебя, второй номер?
– Пожарники с конспектами лезут. Просят тушить помедленнее, чтобы все успеть зарисовать и законспектировать.
– Так туши помедленнее. Может, тогда в следующий раз сами потушат. Милашка, что с водой?
– Подключилась. Пришлось задействовать и близлежащие микрорайоны.
– Командир! Боб снова. Огонь вырвался наружу. Не могу сдержать. Может вызвать подкрепление?
Правила подразделения 000 четко и однозначно говорят, что подкрепление вызывается исключительно в наисложнейших ситуациях. Когда отдельно взятое подразделение уже не в силах справиться с ситуацией. Вызывать, или не вызывать подкрепление решает исключительно командир.
Командир, в данном случае, это я.
Прикрываясь рукой от жара огня, я, через черное закопченное стекло, которое выдала мне Милашка под расписку, оценил ситуацию. Мусорная урна, наполненная до краев цветным мусором нехорошими честными налогоплательщиками, пылала во всю мощь, и даже не думала тухнуть. Все наши усилия пока не увенчались успехом. Я мысленно подсчитал убытки. Двести тонн воды, пять тонн пены, десять самосвалов песка, два сгоревших до углей комбинезона.
Может второй номер и прав. Без дополнительных сил с урной не справится.
В какой-то момент я почувствовал растерянность. Такое со мной редко происходит. Считается, что подразделение 000 способно справиться с любыми, подчас даже совершенно невыполнимыми задачами. Но сегодняшний случай показывает, что не все еще резервы нами использованы. Что, есть еще чему поучиться спасателям подразделения 000.
В некотором замешательстве я огляделся по сторонам, словно ища поддержки. Вокруг зоны работы подразделения собралась приличная толпа из честных налогоплательщиков. Народ с неподдельным интересом наблюдал за слаженной работой моей команды.
Вот второй номер Боб. Перепачканное сажей лицо с блестящими глазами. Лихо сдвинутая на уши связь-каска. Термостойкий комбинезон, прожженный в трех местах коварными выстрелами пламени. Стоит, широко расставив ноги. Крепкие американские руки лежат на универсальной водометной пушке. Рядом группа пожарников, что приехали минут двадцать назад. Внимательно слушают объяснения янкеля, торопливо конспектируя полученные на практике знания. Усатый майор пожарных сил прохаживается у них за спинами и внимательно наблюдает, чтобы никто не шланговал.
Герасим, третий номер, лежа на растянутом шезлонге, рассматривает в квадронокль пылающую урну. Шевелит губами. Может быть, и ругается. Но я уверен, что он просчитывает варианты операции.
Рядом с ним металлическая коробка для добровольных пожертвований. От коробки до ближайшего здания Универсама длинная очередь честных налогоплательщиков. Большинство с ведрами, но есть и с банками. Герасим свободной рукой принимает добровольные пожертвования, и тут же наливает в подставленные емкости из шланга воду.
И я. Командир подразделения 000. С опаленными бровями, в противогазе, с транспарантом, на котором огромными красными буквами написано: – «Пожар – бич нашего времени!».
Милашка за моей спиной бодро гремит наружными динамиками, вещая популярную ныне мелодию «Столичных окон негасимый свет».
От тяжелых раздумий меня оторвала спецмашина.
– Командор! Директор просит выйти на связь.
Отказывать Директорам могут только люди, подыскавшие очередное место Службы. Я не из таких.
– Соединяй.
– Майор Сергеев? – голос Директора взволнован. Значит, опять что-то случилось.
– До сих пор майор Сергеев слушает! – а вот напомнить об очередном звании с моей стороны смелый поступок.
– Это Директор. Только что поступил срочный вызов. Хватит прохлаждаться. Выезжайте.
– У меня тут пожар первой степени, – завожусь я, – И прохлаждаться нам некогда. Слышите, как трещит пламя? Как гудит металл и шипит вода? Милашка, выведи панораму бедствия на монитор диспетчерской. Пусть полюбуются.
– Извини, Сергеев, – Директор после просмотра наиболее эффективных кадров с напряженным лицом Герасима меняет тон, – Вижу, серьезное дело. Но у нас случай весьма важный. Даже где-то щекотливый.
– Опять кто-нибудь на Восточную башню залез?
– Хуже, Сергеев, гораздо хуже. Приезжайте срочно. Вся информация строго засекречена. Так что, только на месте.
– А с этим что делать? – киваю в сторону разбушевавшегося не на шутку пламени.
– Перепоручите пожарным. Выдайте надлежащие инструкции, и срочно в центр. Встречаемся у здания Службы.
Директор отключился, а я, еле сдерживая шаг, отправился огорчить усатого майора и его команду.
Когда через минуту Милашка, задраив все люки, на полном ходу, покидала место пожара, вслед за ней бежали пожарники, во главе с усатым майором, и умоляли не оставлять их одних.
Боб откровенно плакал.
Мы сделали все, что могли. И совесть наша чиста. Приказ, есть приказ. Мы оставили пожарникам не только брошюры «Как вести себя на пожаре», но также: лопаты деревянные – две, ведро оцинкованное – одно, надувной матрац – восемь, плакат с надписью «Пожар, бич нашего времени» – один.
– Ничего, Боб, – похлопал я второй номер по плечу, – Когда-нибудь мы вернемся. Обязательно вернемся. Спасатель не должен грустить. Поверь, без нас им будет лучше. Хочешь бутерброд?
В последнее время американец сильно похудел. Согласно последнему медицинскому обследованию на целых двести пятьдесят граммов. А меня в академии спасателей учили, что каждый грамм, потерянный спасателем в мирное время, это секунды, потерянные на задании.