Времени на то, чтобы разбираться с негативным поступком второго номера не было. Посоветовав янкелю сохранить коробку до прибытия в кабину спецмашины, мы привязали его страховочным тросом к Герасиму и, оставляя маркером отметки на стенах, двинулись дальше к источнику плача.
Миновав в спешном режиме коридор, оставив позади ванный бассейн и гостевой ресторан, мы, наконец, добрались до спальной комнаты.
Обозрев окрестности в квадронокль, я обнаружил одиноко стоящую кроватку, которая и являлась источником шума.
– Милашка. Даю координаты Объекта. Сто метров от западной стены, двести пять метров от шестого окна фасада. Как только прибудет подкрепление, посылай всей туда. И не забудь передать ориентировку медикам. Что-то я их давно не видел. И еще. Мне срочно нужно знать, сколько налогоплательщиков живут в этой квартире. Жду.
Пока спецмашина занималась своими делами, мы вскрыли пакеты с неприкосновенным запасом и подкрепились. Причем американец наотрез отказался пить консервированный какао, утверждая, что, по его мнению, название продукта говорит само за себя, и травиться абы чем он не намерен.
Мы с Герасимом посмеялись над страхами второго номера. Но янкеля можно понять. Кроме скрипящей на зубах кока-колы он в своей американской жизни ничего калорийнее не пил.
– Командор! – прервала наш добрый смех спецмашина, – По данному адресу проживает три человека. Двое взрослых и один ребенок. Подкрепление выехало. Директор срочно вылетает с загранкомандировки, обещал часов через шесть быть на месте.
– Ясно. Я так думаю, что взрослые имеют какое-то отношение к плачущему ребенку. Скорее всего, родители. Давайте рассуждать логически. Сам ребенок не мог вызвать ни медиков, ни спасательную команду! Так? Так. Значит, это мог сделать кто-то из взрослых. Вот ему то мы и предъявим счет.
– Мм, – хмыкнул третий номер.
– Найдем и их. Никуда не денутся. А теперь слушай мою команду. Третьему номеру приблизиться на максимально возможно близкое расстояние к Объекту. В контакт до особого распоряжения не вступать. Обо всех передвижениях Объекта докладывать мне лично. Третий номер, подтвердите получение приказа?
– Мм, – кивнул Герасим и мелкими перебежками побежал к детской коляске. Герой!
– Второму номеру отыскать женщину-мать.
– А почему женщину? – не понял приказа Боб.
– А тебя, второй номер, кто вскормил? Кенгуру?
– В Америке кенгуру не водятся, – надулся янкель.
– А у вас в Америке вообще, что-нибудь кроме лысых орлов водится? Отставить пререкания! Выполняйте приказ, второй номер. А я займусь поискам второго жильца.
Огорченный моим поведением, Боб включил определитель запахов и, установив его в положение «женщина-мать», двинулся в сторону салон-команаты.
Я же, пользуясь огромным жизненным опытом, отправился в туалетный зал. Если мне не изменяет интуиция, а чего ей изменять, то в момент психологической нестабильности все мужчины отправляются в туалетный зал. Единственное место в нашем развитом мире, где человек может спокойно обдумать прожитые годы и помечтать о будущем.
Жилец болтался на веревке, привязанной к крючку ядеросцентной лампы. На одной ноге болталась домашняя тапочка. В кулаке зажат диктофон. Дыхание прерывистое, учащенное. Зрачок на свет реагирует слабо. Температура тела….
– Милашка! Почему в аптечке нет градусника? Я что, на язык должен температуру мерить?
…Температура тела, мм, как говорит третий номер, в пределах нормальной. Амплитуда качания двадцать два с четвертью градуса. Веревка капроновая, мыло противобактериальное. Сразу видно, аккуратный человек.
– Милашка! Командир на связи. Как только прибудет подкрепление, пришли, кого-нибудь ко мне со стремянкой. Второму и третьему номеру доложить ситуацию.
Первым откликнулся американец.
– В салоне обнаружена женщина-мать женского пола. Вся в панике. Буйная, на меня бросается. Уши заложены ватой. Думаю, что это реакция на крик ребенка. Мне как, дождаться ученых, или попробовать самостоятельно привести ее в чувство?
– Ваты много?
– Не очень, командир. Знаете, в древнеземной мифологии был такой антиземной герой. Одиссеем звали. Так он, для того чтобы не слышать пения чаек, залил уши воском. Здесь примерно такая же ситуация.
– Знаю я твоего Одиссея. Читал первоисточники. Настругал детишек и от супруги смотался на целых тридцать лет и три года. Если бы не хорошие люди, черта бы с два назад вернулся. Но это к делу не относится. Привяжи ее, чтоб не волновалась и прилепи пару противошоковых пластырей. Оставайся рядом и жди дальнейших указаний. Что значит, плюется? А ты ей стихи почитай. Конец связи. Третий номер, твоя очередь.
В наушниках раздались яростные вопли Герасима, перебиваемые не менее яростными воплями ребенка.
– Мм! – доложил третий номер, – Мм!
– Черт! Гера! Я же просил близко к Объекту не подходить! Мне что, как детей малых вас учить! Только наблюдение. Никаких рискованных шагов. Помощь близка. Сейчас я со своим клиентом разберусь и подойду. Милашка, где подкрепление? Где стремянка? Где, черт возьми, Директор?
– Командор, вынуждена вас огорчить. Подкрепление опаздывает. Стремянка сломана. Директор вне зоны связи. Мне сейчас на свалку ехать, или подождать?
Удар ниже спины. То есть, ниже пояса. Тщательно распланированная ситуация сделала первый сбой. И во всем виноват только я. Можно было догадаться, что подкрепление опоздает, стремянка сломается, а спецмашина подразделения 000 раньше времени запросится на пенсию. Значит, нельзя надеяться на помощь. Значит, придется рассчитывать на свои силы.
– Милашка! Говорит командир. Твой командир, понятное дело. Беру всю ответственность за проведение операции на себя. Прекратить все посторонние разговоры в эфире. Отключить связь-автоответчик. Заблокировать каналы доступа к оперативным данным. Остается связь только между членами команды. Приступаем к завершающей стадии операции.
Так. Что имеем? Амплитуда висящего перед глазами тела уменьшилась до десяти градусов. На ту же саму цифру уменьшилась, мм, температура тела. В одном тапочке смотрится не красиво. Снимем тапочек. И постараемся вынуть из ручек диктофон. Ай да молодец! Крепко-то как кулачки держит. Не иначе налоговый инспектор. Где тут кнопочка нужная? Вот она, кнопочка нужная.
… шшшш… кто меня найдет, – промотаем, – шшшш …его мать, – лирику тоже промотаем, – шшшш …все спасатели ко…, – о благодарностях чуть позже, – шшшш… не хочу…шшшш.
Конец выступления. Все ясно, честный налогоплательщик, не вынеся бремя чудесной жизни, самостоятельно решил отстраниться от воспитания подрастающего поколения. А такое у нас не проходит.
– Эй, чудик?! – я подергал тело за большой палец ноги, – Кивни головой, если слышишь? Ладно, не хочешь, не кивай. Но слушай меня внимательно. Я сейчас тебя раскачаю посильней. Ты только не сильно волнуйся. За мыслью лучше следи. В тот момент, когда размах будет наиболее большим, я подам тебе ножик. Кивни, если понял план. Туповатый ты, я смотрю. Объясняю подробнее. Получив нож, ты попытаешься перерезать веревку. Понял. Тогда начали.