Вся эта темная компания остановилась в трех шагах от нас и замерла. Было бы весьма интересно узнать, что думает она про нас? людей, столпившихся на последнем свободном клочке. Что думает зверь, глядя в глаза испуганного человека? Какие мысли у кобры, чувствующей дрожь жертвы?
Зинаида давно уже прекратила тщетные попытки позвать на помощь, теперь сидела на каменной тумбочке, поджав под себя ноги, тихо скуля и размазывая слезы по грязным щекам. Ангел все еще держался молодцом. Кулаки сжаты, глаза полны решимости, коленки трясутся. Обо мне говорить не стоит. Сила мужества покинула меня в тот момент, когда я понял, что на сей раз предстоит встретиться не с просто физическим существом, которого можно толкнуть, пихнуть, размазать, плюнуть в лицо. То, что стояло перед нами представляло совершенно другой вид материи, чуждый нам, непонятной, а оттого более грозной. Как бороться с ночью? Как справиться с темнотой?
Горящие глаза на темной живой стенке завибрировали, задвигались, и стали рассредоточиваться. Поначалу показалось, что они собираются разлетаться по своим местам. Но так только показалось. Произошло совсем непонятное. Глаза, эти горящие уголья без выражения, попрыгали туда – сюда и дружно выстроились четко по радиусу, образовывая светящийся обруч вокруг нас. Я бы сказал несколько иначе. Удавку. Петлю. Которая стала затягиваться.
В какой то момент ниже уровня наступающих глаз засветилась тоненькая ниточка. которая вскоре превратилась в одну большую, бесконечную по кругу пасть. Вот такая неприглядная картина. Сверху, как огонь, глаза. Ниже – острые треугольники. Еще ниже, еще ряд, остриями вверх. Одна большая пасть. Которая, к тому же имела свойство с каждой секундой раздвигаться, пока не достигла в высоту размеров с человеческий рост. А чего стесняться? Кушать, так все сразу.
Ротик приближался быстро. В какой то момент нам показалось, что стоит присоединиться к Зинаиде. И хотя места на столе оказалось не так уж и много, но мы каким то чудом уместились на крошечном пространстве столешницы.
– Да сделай что-нибудь.., – причитал Мустафа, аккуратно подтаскивая к центру стола массив своего тела, при этом нещадно отодвигая меня и Зинку далеко за его пределы.
– Ты ангел-спаситель, ты и делай, – стоял я на своем, стараясь вернуть законную территорию.
– Ой! – ойкнула Зинаида и беззастенчиво влезла в самое безопасное место.
Было от чего испугаться. Зубы в одном месте с силой сомкнулись, образовав, так сказать, в одном месте слияние двух параллельных линий. От этого места и началась волна. Как на стадионе, во время матча НХЛ.
Зубы сжимались и разжимались, подчиняясь каким то неведомым нам правилам. Звук не слишком приятный. Одна большая трель из аппетита и желания позавтракать.
Мустафа, уж не знаю, как ему удалось, отколол от стола приличный кусок камня и с криком, на самом деле оказавшимся обыденным ругательством, запустил его точненько в зубы. Как в тире. В яблочко.
Если бы снять про это фильм и пустить в замедленной съемке данный эпизод, то все выглядело примерно так.
Камень медленно – медленно приближается к окружности зубов, подлетает… Подлетает… Зубы переходят в рабочий режим работы, двигаются очень быстро и… Камень, словно морковка на мелкой терке быстро рассыпается в пыль. Челюстям, естественно, хоть бы хны.
Я на мгновение прикрыл глаза и представил, как в этой мясорубке вот так же перемалывается наше мясо, наши кости и наши… ну во общем все остальные части тела. Даже плохо стало.
А когда мне становиться плохо, то плохо становиться всем.
Не представляю, что у меня творится в голове. Маленький вулкан, который вспыхивает когда ему заблагорассудится. Может я и самом деле напичкан великими знаниями и требуется только усилие, чтобы вызволить мощь наружу? А может вся эта Зинкина ерунда, ни что иное как обман самого себя? В человеке и так достаточно сил. Если не сказать внутренней магии. Рано или поздно сила проявляется в любом человеке. У кого-то в минуту наивысшего отчаяния. А у кого-то и в последнюю минуту жизни. Чтобы совершить шаг туда. К смерти. Может это и есть самое обыкновенное чудо. Смерть. Есть она, и есть сила. Кто кого.
Зеленая пелена одним небрежным движением морской волны застлала глаза, я покачнулся, теряя ориентацию в пространстве, и только вовремя подставленное плечо ангела уберегло меня от неминуемого падения со стола.
Я зажмурил глаза, мотнул головой, но ничего не помогло. Словно тиной забило.
– Мустафа, со мной что-то происходит, – я нашел его руку и крепко сжал.
Кажется ангел и сам заметил необычность моего поведения. На что не слишком расстроился.
– Давай, Васильич, давай. Ведь ты у нас специалист по запасным выходам. Только прошу, поскорее, у нас не больше полуминуты. А потом…
В этот момент у меня пропал слух. Начисто.
Я никогда не плавал в море, но думаю ощущение примерно такое же. Кругом ярко зеленая вода, и ничего не слышно. Ко всем удовольствиям перестаешь ощущать тело. Сначала кончики пальцев на ногах, потом все выше и выше. Пока холод недвижимости не обжимает неугомонное сердце со всех сторон.
Холодные руки перебирают жадными пальцами вокруг горячего сердца, обволакивают его прочной паутиной и в какой то момент набрасывают на него каменный, холодный мешок. Сердце перестает сражаться. Сердце перестает вспоминать. Но не перестает надеяться.
Это не было сном. И в то же время воспринималось как некая нереальность. Белой струйкой, невидимой нитью, нежным покрывалом на меня опустилось прозрачное небо.
– "Ты?"
– "Я почувствовал, что возникли проблемы."
– "Да."
– "Я могу помочь, пока не поздно."
– "Как тебе удалось?"
– "Забытой душе всегда хочется вернуться. Даже если ее не очень ждут."
– "Я… я не знаю…"
– "Не надо. Не утруждай себя решением неразрешимого. Слишком все сложно и запутанно. Тебе нужна помощь. Я попробую. Иначе, зачем я вообще нужна."
То, что некогда называлось душой, а теперь вечной мученицей в аду, влилась в меня теплой струей, принося телу долгожданную радость. И еще сознание того, что не все истины забыты.
… И раскрылся небосвод, полный бесчисленного количества звезд. Не просто созвездий, а переплетение неисчислимых сверкающих искр. Они кружились надо мной, сводя с ума невиданной красотой. Потом где-то там образовалась воронка и меня, вместе с искрами звезд стало втягивать в бешено вращающуюся дыру. Я чувствовал, как некоторые искры подлетают ко мне, дотрагиваются до сердца, говорят со мной. И я отвечал в ответ. Что? Разве это так важно? Мы понимали друг друга, радовались друг другу. Любили друг друга.
Горло воронки сжалось и вместе с ней сжалось то, что в это мгновение представляло меня. Нет, не тело, и даже не сознание и не душа. Нечто более совершенное и прекрасное. И нет этому определения. Потому, что никто и никогда не узнает, что является сущностью души и сознания.