Он видел, как испуганное лицо Дугласа приобретает выражение рабской решительности. Как тот поднимает с дороги винтовку, включает ускоритель, досылая титановый патрон в тесное ложе патронника. Как, почти не целясь, нажимает на курок и выпускает одной очередью всю обойму.
Титан тяжелыми горячими каплями разрывает грудь, глаза, голову, принося уставшему телу тепло и покой…
Год спустя
– Чокнутый! Иди убери в хлеву. Да смотри, сделай все как положено.
Сутулая фигура скрылась за живой изгородью колючего трилистника, и только тогда старая Ириза обернулась к соседке по становищу.
– Вот так целый день с ним. Пока не скажешь да не объяснишь, ничего не делает. Сидит, как зверь лесной, руки свои разглядывает. Уж почитай год у меня, а все такой же. Чокнутый. Никакой благодарности. Уж как я его выхаживала, травами отпаивала да на Дьявольскую гору в полнолуние на себе таскала. Ничего не помнит. Забыл, как ночей не спала да за ним ухаживала. А как…
– Ты бы поменьше трепалась, тетка Ириза. – Ближайшая соседка, а в общем-то извечный враг Иризы по части болтовни – Самми, нервно щелкнула хвостом и изобразила на лице недовольство. – Все в становище знают, если б не Чокнутый, твоя нора давно бы развалилась. Он хоть и молчун, но дело делает. Сполна твою заботу отрабатывает. А ты все плачешься.
Ириза уже готова была за такие слова оскорбления вцепиться в морду Самми, но, на счастье последней, из-за кустов показался староста становища – Квар. Седой, но все еще сильный самец с крепкими лапами и острыми зубами. Затормозив около разбушевавшихся соседок всеми четырьмя конечностями, староста, внимательно поглядывая на их рассерженные морды, улегся рядом и начал старательно облизывать свою серебряную от прожитых в джунглях лет густую шерсть.
– Опять лаетесь? – Квар, как истинный знаток женского характера, подождал, пока гнев на мордах соседок исчезнет, а вздыбленные от гнева загривки возвратятся в нормальное состояние. И только потом задал следующий вопрос: – И наверняка снова из-за Чокнутого?
По глазам Самми и Иризы Квар понял, что попал в самую точку. Он вздохнул. С тех пор как год назад Ириза притащила в становище странное животное, в селении пропал покой. И все из-за него, Чокнутого. Это случилось как раз после Праздника Дождей, когда небесная влага до основания пропитала измученную жаждой землю. Жители становища на период Дождя скрывались в своих норах и там, в тепле и уюте, пережидали месячный водопад. Выходить из дому в этот период считалось не то что неприличным, нет, просто неразумным. Любое существо в джунглях знает, что нет ничего неприятнее, чем оказаться насквозь мокрым. А этой непоседливой самке – Квар покосился на закатившую глаза в небо Иризу: так она выражала свое возмущение, – этой немного странной самке не сиделось дома. Кое-кто из становища видел, как она, мягко перескакивая через бурные, пузырящиеся ручьи, огромными скачками промчалась в сторону Дикого болота. Уже сама по себе странная выходка, так как все знают, что в той стороне частенько шалят серые странники. Сама Ириза настаивает, что ее посетило видение. Может, так оно и есть. Кто знает. Так или иначе, через двое суток, когда соседи всполошились долгим отсутствием Иризы и подняли на ноги его самого, старейшину становища, самка появилась из джунглей, волоча на себе странное животное. Жителей деревни тяжело чем-либо удивить и расшевелить. Но когда Ириза бережно опустила ношу на площади, туда собрались все, кто мог передвигаться.
Сам Квар одним из первых примчался на площадь. И не потому, что он являлся старостой. Просто было жутко интересно, из-за чего такого особенного вечно ворчливая Ириза сорвалась из норы и в дождь помчалась неизвестно куда и неизвестно зачем.
Ничего подобного в своей двадцатилетней жизни Квар не видел. А уж никто в становище не мог с ним соперничать по количеству вылазок и набегов на джунгли. Иногда Квар как мужчина, вынужденный добывать пропитание для селения, неделями пропадал в зарослях. Но никогда ничего подобного не встречал.
Внешне животное походило на жителей верхних деревьев. Прямое тело, чуть вытянутый нос, круглые уши в завитках. Две руки, две ноги, одна голова. Но на этом похожесть заканчивалась. У странного животного почти отсутствовала шерсть. На руках и ногах смешные, приплюснутые пластинки когтей. О зубах Квар старался вообще не вспоминать. Уродливые, тупые отростки со слабыми намеками на клыки. Смех, да и только. Но самое главное, что вообще казалось дерзким вызовом природе, у животного полностью отсутствовал хвост. Не было даже слабого намека на его существование.
Странный уродец не подавал никаких признаков жизни. Все так и подумали, что он давно мертв. Но Ириза категорически настаивала, что, когда нашла это смешное животное, в груди у того билось сердце. Два-три удара, не больше. Тогда все жители посмотрели на него, на Квара. Именно он как самый умный и самый рассудительный член селения должен был вынести окончательное решение. Позаботиться ли о животном и постараться спасти его или отвернуться и предоставить данную возможность самой Иризе? Пусть мучится.
Это сейчас староста понимал, что совершил непростительную глупость, свалив заботу о животном на плечи одинокой Иризы. Но сделанного не воротишь. Глупость в джунглях не такое уж редкое явление.
Ириза тогда плюнула на всех и утащила уродца к себе в нору. Что она там с ним делала, как лечила? Никто так до конца и не узнает. За два месяца, пока она выхаживала найденыша, Ириза похудела, осунулась, стала похожа не на гибкую пантеру, каковыми являлись все самки становища, а на дохлую облезлую древесную кошку. Над ней смеялись, иногда издевались, но никто не помогал. Такова уж жизнь в джунглях. Если стая не хочет что-то делать, она ни за что не станет серьезно к этому относиться. Ириза все вытерпела, все снесла. И результат вот он, налицо.
– Как твой постоялец, Ириза? – Староста спрашивал как можно мягче, зная, что самка до сих пор не может простить ему поступка на площади. И то, чего опасался Квар, произошло.
Ириза разом напряглась, втянула голову в плечи, а ее загривок снова опасно вздыбился. Злобно распахнув зеленые глаза, она стала быстро кружить вокруг легкомысленно улегшегося на землю Квара. У того аж мурашки по подшерстку забегали. Но он решил, что не стоит в настоящую минуту вскакивать на лапы. Ириза, как и любая пантера, могла расценить сей жест совершенно неоднозначно.
– С каких пор ты, старая облезлая водяная крыса, стал интересоваться моим постояльцем?
Слава богу, что обошлось без выцарапывания глаз и выдергивания усов, подумал Квар, проглатывая «водяную крысу», внимательно наблюдая за крутящимся телом. Рассерженная пантера, особенно если затронуто ее самолюбие, может и не обратить внимания на звания и заслуги.
– Ну-ну, Ириза! Я ж не просто так интересуюсь. Становище должно заботиться о своих жителях.
Впрочем, пантеры так же отходчивы, как и легковозбудимы. Одного слова, сказанного с достаточно спокойной интонацией, достаточно, чтобы пропала и злость, и желание наброситься на обидчика.
– Где оно раньше было, становище? – Квар расслабился, уловив в голосе Иризы усталое недовольство. Самое опасное позади. – И где ты сам раньше был, когда я с Чокнутым маялась?