— Сука неуклюжая! — прорычал он.
Шлюха лежала у его ног, в ее глазах застыл страх. Больше от раздражения, нежели от злости, он наобум пнул ее ногой. Удар пришелся в живот и получился несколько сильнее, чем рассчитывал Уильям. Девица скорчилась от боли.
Он почувствовал, что в нем пробудилось желание.
Опустившись на колени, Уильям перевернул несчастную на спину и сел на нее верхом. Она в ужасе смотрела на него. Уильям повернулся и задрал ей юбку. Волосы между ног потаскухи были густыми и кудрявыми. Это ему нравилось. Глядя на ее тело, он принялся мастурбировать, так как его член еще не стал достаточно твердым, в то время как ее глаза все больше расширялись от страха. Внезапно ему взбрело в голову, что эта девка нарочно отвлекает его, пытаясь отбить у него всякую охоту, чтобы он не смог овладеть ею. Эта мысль взбесила Уильяма, и, сжав кулак, он с силой ударил ее по лицу.
Она завизжала и, стараясь выбраться из-под него, начала извиваться. Уильям всем телом навалился на нее, прижав к матрацу, однако она продолжала вырываться и кричать. Вот теперь его член полностью встал. Он попробовал было раздвинуть ей ляжки, но она не давалась.
Занавеска дернулась, и из-за нее появился Уолтер в одних башмаках и нижней рубахе с торчащим, словно древко флага, возбужденным пенисом. За его спиной стояли еще два рыцаря: Страшила Гервас и Хуг Секира.
— А ну-ка, парни, подержите-ка мне ее, — сказал им Уильям.
Трое мужиков, опустившись вокруг потаскухи на колени, заставили ее лежать смирно.
Уильям пристроился поудобнее, затем на мгновение замер в предвкушении удовольствия.
— Что здесь произошло, господин? — спросил Уолтер.
— Увидела, какого у меня размера, и передумала, — осклабился Уильям.
Все заржали. Уильям ввел член. Ему нравилось делать это на глазах у посторонних. Его таз пришел в движение.
— Только я собрался вставить — ты меня прервал, — с деланной обидой пожаловался Уолтер.
Уильям видел, что слуга еще не удовлетворил своей похоти.
— А ты засунь свой конец ей в рот, — прохрипел он. — Она это любит.
— А что, давай попробуем. — Уолтер поменял позу и, схватив женщину за волосы, приподнял ей голову. Она так испугалась, что была готова на все. Помощь Герваса и Хуга больше не требовалась, но они остались и в изумлении наблюдали за этой сценой: должно быть, прежде им не приходилось видеть, как женщина удовлетворяет двух мужчин одновременно. Уильям тоже видел такое впервые. Зрелище было захватывающее. Очевидно, и Уолтера все это сильно возбудило, ибо не прошло и минуты — дыхание его стало прерывистым, движения судорожными, и он кончил. Глядя на него, почти тут же кончил и Уильям.
Немного погодя они поднялись. Уильям еще не успокоился.
— Может, теперь вы двое отделаете ее? — предложил он Гервасу и Хугу. Ему очень хотелось посмотреть повторение спектакля.
Однако у рыцарей особого восторга это предложение не вызвало.
— Не могу, там меня ждет одна милашка, — отказался Хуг.
— И меня тоже, — подхватил Гервас.
Потаскуха встала и поправила одежду. Ее лицо не выражало ничего.
— Неплохо, а? — ухмыльнулся Уильям.
Подойдя к нему, она какое-то время разглядывала его рожу, затем оттопырила губы и плюнула. Уильям почувствовал, что его лицо покрылось какой-то теплой, липкой слизью: то была сперма Уолтера, оставшаяся у нее во рту. Глаза Уильяма оказались залепленными. Разозлившись, он поднял было руку, чтобы ударить ее, но она проворно нырнула за занавеску. Уолтер и рыцари покатились со смеху. Уильяму все это не казалось таким уж смешным, но преследовать девку с покрытой спермой физиономией он не мог и понял, что единственный способ сохранить собственное достоинство — это сделать вид, будто это его не больно-то тронуло, так что он тоже рассмеялся.
— Ну, господин, надеюсь, у тебя не будет ребенка от Уолтера! — воскликнул Страшила Гервас, и все дружно загоготали. Даже Уильям нашел эту шутку забавной. Обнявшись и вытирая выступившие от смеха слезы, они вышли из закутка. На них с тревогой уставились публичные девки: они слышали, как визжала девица Уильяма, и были изрядно напуганы. Из-за занавесок высунулось несколько любопытных клиентов.
— Первый раз вижу, чтоб из девки извергалось семя! — сказал Уолтер, и все снова захохотали.
Возле двери с озабоченным видом стоял один из сквайров Уильяма. Он был еще совсем юный и, возможно, никогда прежде не переступал порога борделя. Сквайр натянуто улыбнулся, не будучи уверенным, имеет ли он право присоединиться к общему веселью.
— А ты что здесь делаешь, чурбан ты этакий? — заорал на него Уильям.
— Милорд, у меня для тебя известие, — пролепетал парнишка.
— Так не теряй время, говори!
— Мне очень жаль, милорд, — вымолвил сквайр. Он был настолько испуган, что Уильяму даже показалось, что он вот-вот повернется и даст деру.
— Чего это тебе жаль, ты, придурок? — зарычал Уильям. — Выкладывай!
— Милорд, скончался твой отец, — выдавил наконец из себя мальчишка и захлюпал.
Уильям, ошарашенный, уставился на него. Умер? Он не верил своим ушам. Умер?
— Но ведь он был абсолютно здоров! — воскликнул он. Хотя отец уже и не мог сражаться на поле брани, но это и неудивительно для мужчины, которому почти пятьдесят лет. Сквайр продолжал плакать. Уильям вспомнил, как выглядел отец в их последнюю встречу: крепкий, розовощекий, энергичный, порывистый, полный жизненных сил. И было-то это всего… Уильям ахнул. С тех пор как он видел отца, прошел почти год. — Но что случилось? — спросил он паренька. — Почему он умер?
— У него был удар, — шмыгая носом, проговорил сквайр.
Удар. Уильям начал понимать. Отец мертв. Этот большой, могучий, грозный и вспыльчивый человек лежит сейчас беспомощный и холодный на каменном одре где-нибудь…
— Я должен ехать домой, — сказал вдруг Уильям.
— Только сначала попроси короля отпустить тебя, — осторожно посоветовал Уолтер.
— Да, ты прав, — согласился Уильям. — Я должен получить разрешение. — В голове у него творилась чехарда.
— Заплатить содержательнице борделя? — спросил Уолтер.
— Заплати. — Уильям протянул слуге кошелек. Кто-то набросил ему на плечи плащ. Уолтер прошептал что-то хозяйке борделя и дал несколько монет. Хуг Секира открыл перед Уильямом дверь. Все вышли.
В молчании они шагали по улицам маленького городка. Уильям почувствовал себя страшно одиноким. Он все не мог поверить, что отца больше нет. Когда они подошли к ставке короля, он заставил себя собраться.
Двор короля Стефана расположился в церкви, так как ни замка, ни ратуши здесь не было. Стены этой небольшой каменной церкви были выкрашены яркими красными, голубыми и оранжевыми красками. Посредине, прямо на полу, горел огонь, возле которого на деревянном троне восседал по-мужски красивый, темноволосый король. Его ноги были как обычно вытянуты вперед. Одет он был по-военному: в высокие сапоги и кожаную тунику, однако вместо шлема на голове красовалась корона. Уильям и Уолтер протиснулись сквозь толпу собравшихся у двери просителей, постучали стражникам, которые сдерживали простолюдинов, и вошли внутрь. Стефан беседовал с каким-то только что прибывшим графом, но, заметив Уильяма, он тут же прервал разговор.