Она показала Джеку, как нужно обращаться с оружием и охотиться, затем, вспомнив знания, полученные в монастыре, научила его читать, писать, считать, петь, рисовать и даже говорить по-французски и по-латыни; познакомила его с Библией. Наконец, долгие зимние вечера она коротала, рассказывая сынишке баллады и поэмы, услышанные когда-то от француза, который знал их бесчисленное множество.

Тому казалось невероятным, что Джек умел читать и писать. Сам-то он мог написать только свое имя и лишь несколько слов, таких как «пенс», «ярд» или «бушель». Агнес, будучи дочерью священника, знала больше слов, но писала она медленно, с громадным напряжением и, выводя буквы, обычно высовывала кончик языка. Альфред же не мог написать ни слова и лишь с трудом узнавал свое имя, а Марта и этого не умела. Возможно ли, чтобы этот полоумный ребенок был более грамотным, чем все семейство Тома?

Эллен попросила Джека написать что-нибудь, и он, разровняв землю, нацарапал на ней несколько букв. Том узнал первое слово: «Альфред», но, не в силах прочитать остальные, почувствовал себя круглым дураком. Спасая его от позора, Эллен произнесла: «Альфред больше Джека». Мальчик быстрыми движениями нарисовал двух человечков — одного побольше, другого поменьше. И, хотя они были изображены довольно примитивно: один был широкоплечий с глуповатым выражением лица, а другой — маленький, ухмыляющийся, Том, который знал толк в рисовании, был поражен простотой и точностью нацарапанной на земле картинки.

Тем не менее ребенок казался ненормальным. Угадав мысли Тома, Эллен призналась, что ей это тоже было очевидно. Дело в том, что, кроме матери, Джек никогда не имел возможности общаться с другими людьми и в результате развивался как дикое животное. Несмотря на свою грамотность, он не знал, как следует себя вести, и производил довольно странное впечатление.

Впервые она выглядела уязвленной. Ее неприступная самонадеянность улетучилась, уступив место озабоченности и отчаянию. Ради Джека ей нужно было вернуться к людям, но как? Будь она мужчиной, можно было бы попросить у какого-нибудь знатного господина клочок земли для обзаведения хозяйством, особенно если придумать правдоподобную историю о возвращении из паломничества в Иерусалим или Сантьяго-де-Компостела. Конечно, и женщины ведут хозяйство, но все они вдовы, у которых есть взрослые сыновья. Ни один лорд не даст хозяйство женщине с маленьким ребенком. Ни в городе, ни в деревне никто ее не наймет, кроме того, жить ей тоже негде, а простым работницам редко предоставляют угол для жилья. Деваться некуда.

Том сочувствовал ей. Она дала своему ребенку все, что могла, но этого было недостаточно. Он тоже не видел выхода из положения. Красивая, предприимчивая, бесстрашная женщина, она была обречена провести остаток дней, скрываясь в лесу со своим чудаковатым сыном.

* * *

Вернулась Агнес с детьми. Том с тревогой посмотрел на Марту. Она выглядела так, словно ничего страшного и не произошло — вот только лицо поцарапано. На какое-то время история Эллен отвлекла его, но теперь он вспомнил и о том положении, в котором оказался сам: работы нет, свинья украдена. Солнце уже клонилось к закату. Том начал собирать пожитки.

— Куда путь держите? — спросила Эллен.

— В Винчестер, — ответил он. В Винчестере были замок, дворец, несколько монастырей и, что самое главное, собор.

— Солсбери ближе, — сказала Эллен. — Когда я была там в последний раз, я видела, как перестраивали собор.

У Тома забилось сердце. Это как раз то, что он искал. Если бы только ему удалось получить работу на строительстве собора, возможно, когда-нибудь он стал бы старшим строителем.

— В каком направлении Солсбери? — с готовностью спросил он.

— Надо вернуться на три-четыре мили [3] назад. Помнишь развилку, где вы повернули налево?

— Да. Там еще заросший пруд.

— Точно. Так вот правая дорога приведет вас прямо в Солсбери.

Они двинулись в путь. Агнес не питала симпатии к Эллен, но все же нашла в себе силы снисходительно поблагодарить ее:

— Спасибо, что помогла позаботиться о Марте.

Эллен улыбнулась.

Пройдя по дороге несколько минут. Том оглянулся.

Эллен стояла на том же месте, слегка расставив ноги, и, приложив к глазам ладонь, чтобы не слепило солнце, смотрела им вслед. Чудаковатый мальчик был рядом. Том на прощание помахал рукой. Она ответила.

— Интересная женщина.

Агнес промолчала.

— Странный мальчишка, — сказал Альфред.

Они шли навстречу низкому осеннему солнцу. Тому было любопытно, что за город этот Солсбери. Прежде он никогда там не бывал. Он почувствовал, что волнуется. Конечно, его заветной мечтой было построить собор от первого камня до последнего, но такое случается крайне редко. Обычно же просто улучшают, расширяют или частично перестраивают старое здание. Ему и это подошло бы, а там, глядишь, когда-нибудь и предложат построить собор по его собственному проекту.

— Почему тот дядька меня ударил? — спросила Марта.

— Потому что он хотел украсть нашу свинью, — ответила ей Агнес.

— Свою надо иметь, — возмущенно сказала Марта, словно до нее только теперь дошло, что разбойник сделал что-то нехорошее.

«Эллен устроила бы свою жизнь, если бы владела каким-нибудь ремеслом», — размышлял Том. Каменщик, плотник, ткач или кожевник просто не могли оказаться в таком положении. Любой из них всегда мог пойти в город и поискать работу. Были среди них и женщины, правда, как правило, вдовы или жены ремесленников.

— Чего ей не хватает, — сказал Том, — так это мужа.

— Ну уж моего она не получит, — твердо заявила Агнес.

III

День, когда у них украли свинью, выдался теплым. Ночь они провели в амбаре, а когда на следующее утро вышли наружу, то небо было затянуто свинцовыми облаками, и на них обрушились порывы холодного ветра и косые струи дождя. Они надели плащи из толстой валяной ткани, наглухо их застегнули и, чтобы вода не заливала лица, подняли капюшоны. В подавленном настроении они двинулись в путь, четыре мрачных привидения, шлепающих деревянными подошвами башмаков по лужам и раскисшей грязи под проливным дождем.

Тому не терпелось поскорее увидеть Солсберийский собор. В принципе собор — это та же церковь, но в которой имеется епископский трон. Однако на самом деле кафедральные соборы были самыми грандиозными, самыми богатыми и наиболее сложными в архитектурном отношении зданиями. Собор, представляющий собой туннель с окнами, можно было встретить крайне редко. Большинство из них состояло из трех туннелей — самого высокого в середине и двух пониже по бокам, словно голова и плечи, — образующих неф с боковыми проходами. Стены центрального туннеля заменяли двумя рядами опор, соединенных арками; получалась сводчатая галерея. Боковые проходы использовали для пышных религиозных шествий; в них также располагались небольшие часовенки во славу наиболее почитаемых святых, что привлекало больше прихожан и позволяло собирать дополнительные пожертвования. Это было особенно важно, ибо содержание соборов стоило очень больших денег, гораздо дороже, чем содержание замков или дворцов, и средства эти каждый собор вынужден был добывать сам.