— Этот лохматый чего-то стоит...
— Стоит того, что о нем рассказывают, — добавил второй.
Горный Волк пригнулся, глаза его как два отравленных кинжала уперлись в лицо Мрака.
— Ты умрешь не сразу! Я брошу тебя в пыль с перебитыми ногами и руками...
С ревом он обрушивал тяжелые удары, стараясь сокрушить, повергнуть, вбить противника в землю. Кисти рук Мрака занемели, он едва удерживал палицу обеими руками. Рана на лбу открылась, соленое чувствовал и на губах, а Волка видел сквозь красный туман.
Он с трудом увернулся от разящего меча, ударил Горного Волка палицей по руке. Тот лишь оскалил зубы, Мрак едва успел заметить над головой блеск металла и, даже прикрывшись палицей, ощутил как она рухнула ему на голову. В глазах вспыхнули звезды. Он упал на спину, сквозь кровавый туман в глазах видел как надвигается чудовищная фигура, видел злую усмешку на отвратительном лице, видел как поднимается меч для последнего удара...
В последний миг отчаянно дернулся вправо, лезвие ударило в камень, оглушив визгом металла по камню. Бок опалило болью. Он с трудом поднялся на колени, выдержал удар меча, выставив обеими руками над головой палицу, руки онемели по локти, кое-как поднялся на ноги, и тут же страшный удар бросил его на землю. Он ударился головой о каменную стену. Волк с ревом надвигался, Мрак закрылся палицей, выдержал еще пару ударов, в ответ сумел ударить сам, смутно слышал чей-то крик, но тут же страшный удар бросил его на землю. Он поднялся, и снова в голове взорвалось от грохота и жуткой боли.
Он все поднимался, избитый и окровавленный, и в толпе потрясенно молчали. Наконец поднялся с измочаленной палицей только в одной руке, а другая, залитая кровью и обезображенная, бессильно висела вдоль тела. Кто-то из артанцев не выдержал:
— Такого бы да на нашей стороне!
— Да уж...
А Шулика пробормотал:
— Это мы можем быть на его стороне или не на его.
Когда Мрак поднялся в десятый или одиннадцатый раз, среди артанцев пробежал говор:
— Он из бронзы, что ли?
— Куда там бронзе... уже б сломался.
— Что за... человек ли вообще?
— Человек, — ответил голос Шулики. — Как раз он — человек.
Мрак тряхнул головой, и капли крови на мгновение очистили взор. Волк надвигался ухмыляющийся, огромный, несокрушимый. Внезапно к Волку сзади подошел Шулика. Рука артанца властно схватила Горного Волка за плечо.
— Погоди!
Волк раздраженно дернул плечом:
— Чего еще?
— Мои воины требуют жизни для этого человека.
Волк вскинул брови:
— Жизни?
— И свободы, — добавил Шулика, вспомнил про обещание Волка бросить варвара в пыль с перебитыми ногами и руками. — Пусть уходит... как есть. Если не умрет от ран, что случится скорее всего, то, значит, и наши боги желают ему жизни.
— Что? — взревел Волк.
В ярости он стал еще выше ростом, раздался в плечах, и вид его был ужасен, как у самого бога сражений. Устрашенные артанцы однако по движению руки Шулики выставили копья. Острия почти упирались Волку в грудь. Другие взяли наизготовку боевые топоры.
— Пусть уходит, — повторил Шулика настойчивее. — Их было двое. Один ценой жизни защитил кордоны Куявии, второй только что защитил ее честь. Убив его, мы потеряем больше.
Волк, казалось, вот-вот кинется на артанцев. Глаза его полыхали огнем, лицо дергалось. С трясущихся губ потекла желтая пена. В глазах росло и ширилось безумие. Рука крепче стиснуло рукоять меча, и Шулика повторил громче:
— Пусть уходит. Ты сразишься, когда он будет стоять на ногах. Нет чести в победе над раненым не тобой. А у тебя есть другая задача.
Мрак видел как огромным усилием воли Волк взял свою ярость в кулак. Взгляд очистился от сумасшествия, и Мрак внезапно понял, что хотел сказать Шулика. Да, границы Куявии подтверждены. Артания не получит ни пяди ее земли. Но в самой Куявии трон может занять более дружественный к Артании царь!
В гудящей от боли голове Мрака мелькнуло только одно имя. Если Волк сейчас убьет Додона и его слуг, то Светлане не уйти от его рук.
— Нет, — прохрипел он. Выплюнул сгусток крови размером с кулак, прохрипел громче. — Нет... Я не дам этому трусу уйти от боя.
Артанцы зароптали, а Волк повернулся как ужаленный:
— Я трус?
— Подлейший, — пошептал Мрак. — Сражайся.
Шулика тревожно посмотрел вокруг, лица артанцев были хмурыми, сказал торопливо:
— Ты — герой, признаю. И ты сразишься с ним... потом.
— Нет, — качнул головой Мрак. — Это подлейший из людей. Его не женщина породила. И долг каждого на свете — сражаться с ним. Не откладывая.
Мальчонка из толпы бросился к Мраку, с плачем попытался выпихнуть его из круга. Мраку показалось, что он узнал малыша, хотя в гудящей голове был только горячечный туман. Обезумевший от ярости Волк, по губам которого пена потекла еще гуще, ухватил мальчишку за волосы с такой яростью, словно дотянулся до самого Мрака, поднял в воздух. Ребенок кричал от боли, колотил Волка по груди кулаками, бил ногами. Волк, продолжая хохотать, швырнул его оземь, наступил ногой. Все слышали как хрустнули тонкие детские косточки.
В толпе ахнули, заплакали женщины.
— Ты не человек... — повторил Мрак. — И не женщина тебя породила, гад ты ползучий!
Кто-то из артанцев протянул ему свой топор. Мрак отбросил палицу, от нее остался лишь обломок, сжал рукоять топора обеими руками, шагнул вперед и обрушил удар на врага. Волк даже не пытался закрываться щитом, небрежно подставил меч, в глазах было торжество и ярость. Острие уже поворачивалось в сторону противника, суля наконец-то смерть.
Топор Мрака звякнул о меч, тот с леденящим душу треском переломился. Затем был треск: острое лезвие разрубило на груди Волка доспех. Раздался страшный крик Волка, от которого вздрогнули стены. В мертвой тишине потрясенных людей слышалось хриплое дыхание Мрака. Залитое кровью топорище выскользнуло из ладони, он сам едва держался на ногах, шатался, глаза его неверяще смотрели на Волка.
Тот снова вскрикнул страшно, топор торчал из его широкой груди, вбитый до половины лезвия словно в дубовую колоду. Обеими руками Волк ухватился за топорище, с ужасным воплем выдернул. Из глубокой раны плеснула струя горячей крови шириной в ладонь. Она падала на каменные плиты, разбрызгивалась, заливала ямки, а Волк на глазах бледнел, лицо заострялось. В глазах было неверие.