Когда они сблизились, конь незнакомца предостерегающе фыркнул. Седок, мгновенно очнувшись, разом ухватил боевой топор, в другой руке моментально оказался щит. Еще затуманенные сном глаза быстро скользнули по Олегу и остановились на Скифе.
Олег видел, с каким радостным изумлением всадник выдохнул:
— Колоксай!.. Колоксай, наконец-то!..
Топор вернулся обратно, как и щит, всадник простер руки к Скифу. Внезапно тень прошла по его лицу. Он сразу постарел, счастливые глаза погасли, взамен блеснул злой огонь. Рука снова метнулась к топору, а голос зло грянул:
— Оборотни?
Олег вскричал поспешно:
— Погоди! Какие, к Ящеру, мы оборотни?
— Ты, — прорычал воин люто, — может быть, и нет. А вот он!
— Да не оборотень он, не оборотень! — закричал Олег, ибо Скиф не двигался, лицо его дергалось. — Не оборотни мы оба. Люди! Просто люди.
Всадник высвободил топор и теперь ненавидяще присматривался к Скифу.
— Кто бы ты ни был... ты не имеешь права быть настолько похожим на лучшего из людей!
Олег поспешно вклинился между незнакомцем и Скифом:
— Погоди, погоди!.. Не видишь, это же Скиф, младший сын Колоксая!
Всадник смотрел все еще с ненавистью.
— Если это Скиф, то что делает здесь? Его место во дворце возле убийцы-мамочки...
— Где тебя носило? — спросил Олег сердито. — В каких краях? Все знают, что Скиф давно ушел от матери.
Они оба обернулись к Скифу. Скиф сидел с бледным как полотно лицом. Губы тряслись, из покрасневших глаз непрерывно бежали слезы. На щеках блестели дорожки. Капли повисали на подбородке, срывались на широкую грудь.
Ненависть медленно испарялась с сурового лица воина. В глазах сперва появилось замешательство, удивление, потом проступило глубокое сочувствие. Он тронул ногой коня, тот медленно приблизился к Скифу.
Скиф всхлипнул, всадник раздвинул объятия. Скиф припал к его груди и зарыдал горько, как ребенок, шумно, трясясь всем телом. На лице всадника были боль и глубокое сочувствие. Олег с неловкостью отвернулся, в душе тревожно ныло, а во рту чувствовалась едкая горечь.
— Ну-ну, — сказал воин с неловкостью. — Вижу, душа твоя скорбит... Да оно и понятно, твоего отца убили... Убили гадко, подло!.. Любой воин стремится закончить жизнь с мечом в руке, а не в постели... А твой отец, герой из героев, умер от подлейшего яда, корчась от боли, что выжигал внутренности!.. Он не погиб, его убили!..
Голос воина окреп, стал громче, дрожал от сдерживаемого гнева, что все-таки выплескивался наружу. Скиф всхлипывал, горькие рыдания выплескивались сами, он не мог их удержать, да и не пытался, грудь болела, словно ее разламывали изнутри.
— Я этого... — вырвалось у него из груди, — ей никогда не прощу! Я поклялся... поклялся...
— В чем поклялся?
Что отомщу! — выкрикнул Скиф, Слезы бежали из глаз, но во взгляде было бешенство. — Я убью всех виновных!.. Я убью эту... эту женщину, что убила моего доблестного отца!
Олег вздохнул, сердце сжималось от боли. Все еще не удалось Семерым Тайным установить правду на этой земле.
— Меня зовут Турч, — сказал воин. — Теперь я простой наемник. А когда-то я командовал всеми пешими ратниками твоего отца. И оборона крепостей была на мне... Ты — сын Колоксая, и потому я принимаю присягу верности тебе, как наследнику. Агафирс и Гелон — предатели памяти отца, они не мстят. Ты — мстишь. Значит, все, кем командовал Колоксай, признают наследником именно тебя.
Он слез с коня. Олег и Скиф непонимающе смотрели на ветерана, а он, бросив поводья, опустился на одно колено, склонил голову.
— Даю присягу, — сказал Турч сурово, — что отныне моя жизнь и честь принадлежат тебе, сын и наследник Колоксая!
Скиф растерянно оглянулся на Олега. Олег кивнул, Скиф торопливо соскочил с коня, подошел, стараясь держаться с достоинством, коснулся кончиками пальцев плеча старого воина и сказал сильным прерывающимся от волнения голосом:
— Я принимаю тебя на службу. В твоем подчинении будут все пешие ратники, оборона крепостей... а также на тебе будет взятие крепостей врага! А теперь встань, доблестный Турч, самая первая опора моей будущей державы!
Турч вскочил как юноша. Глаза его сияли молодо, скорбные морщины разгладились, спина прямая, он сказал зычным голосом, привыкшим перекрывать шум битвы и лязг оружия:
— Клянусь служить верно и честно, не щадя жизни!
Олег сказал сухо:
— Так тому и быть, я — свидетель обоюдной клятвы. Вернись на коня, доблестный Турч, у нас впереди еще долгий путь. Мы едем к Гелону.
Турч встрепенулся, в глазах блеснула злость.
— Зачем?
— Скиф надеется убедить его помочь... Пойти с ним или дать войско.
Турч покачал головой:
— Плохо, значит, знает брата.
— Возможно, — согласился Олег. — Но там мы сможем перевести дух. За нами, увы, идет погоня. Нам уже осточертело устилать дорогу трупами. Это радует только воронье, но мы все-таки люди...
Турч ощетинился, ладонь звучно хлопнула по рукояти топора.
— Это Миш!.. Она мечтает убить Скифа... да и червяка Гелона заодно, чтобы ее Агафирс правил без соперников!
Олег кивнул, но смолчал. Для мышей страшнее кошки зверя нет, а какую-то бабу-волшебницу они за противника не сочтут. Так что не будет никакого обмана, если он ничего о ней не скажет.
Пока что.
По дороге Турч коротко и красочно рассказывал о своих странствиях. После того как Колоксай оставил власть Миротверду, Турч продолжал служить верно и честно, но когда трон перешел к сыну Миротверда, а тот заявил, что отныне Колоксай здесь не хозяин, Турч покинул службу и ушел за пределы земель.
Он обошел всю Куявию, нанимался служить в Вантит, участвовал во всех войнах с горцами. Трижды находил гнезда диких драконов с малыми драконами и успевать всех перебить до того, как возвращалась мать. В четвертый раз не повезло, но с ним было семеро крепких воинов, и когда он остался один, дракониху все же зарубил, а гнездо сжег. Отыскивали и очищали перевалы от горных великанов, торговали с горным народцем, ловили контрабандистов, сражались с конными варварами, а потом на службе конных варваров воевали с куявами...
Вдруг он умолк на полуслове. Скиф и Олег проследили за его взглядом. В двух десятках шагов в стороне от дороги на серо-зеленом камне, похожем на спину древней старой ящерицы, стоит на коленях, изящно изогнув спину, юная нежнотелая женщина. Кожа её светится чистотой и негой. На красиво приподнятой руке женщина держит шар, Олег рассмотрел тонкий вздернутый нос, дивно очерченные скулы. Она всматривалась в шар пристально, не видя, что Скиф уже неосторожно выдвинулся, Олег напряг зрение и рассмотрел в шаре такую же точно женщину, только крохотную, что с удивлением и любопытством смотрит на большую женщину.