— Помню, — ответил Олег невесело. — Все помню.
— А помнишь, как мы увидели этих купающихся дев?
— Стараюсь забыть, — ответил Олег сухо. — Да и тебе зачем вспоминать.
— Потому что это было прекрасно, — возразил Колоксай. — Да, я обезумел и натворил глупостей. Но это были мои безумства!.. Только я и отвечаю. Олег, удержи Скифа от мести. Он поклялся не мстить, но все же... Месть неразумна. А его обет, который он дал, что отомстит за мою смерть... Ты сможешь освободить от обета, не затрагивая его чести.
Олег покачал головой:
— Колоксай, оставь... Эта ненависть его сжигает, ты не заметил? Он и так ее носит через силу. Если он не даст ей выхода, она отравит его смертельным ядом. Испепелит душу. Ты хочешь потерять и второго сына?.. Но что творишь ты? Хочешь, чтобы жертва Гелона была напрасной?..
Колоксай развернулся к нему всем телом. На лице была такая мука и такой стыд, что Олег отступил, буд-то получил толчок в грудь.
— Не понимаешь? — вскрикнул Колоксай в бешенстве. — Не понимаешь!.. Боги выиграли, обменяв драгоценного Гелона на черт-те что!.. Что я? Я же ни черта не умею!.. И ни на что не гожусь, если говорить правду. Они получили драгоценность всего лишь... всего лишь за меня! Если я останусь и буду править вместо Гелона, я сделаю то, что как раз хотят враждебные боги!.. Не понимаешь?
Олег потряс головой, сказал с мукой:
— Прости, не понимаю.
Что за дурак... Я не сделаю, как они хотят!
Тогда, — спросил Олег, — не сделаешь ли еще хуже?
— Не знаю, — отрезал Колоксай. — Но если я сделаю то что вы хотите... и что хотели подземные боги, то это и будет... поражение! Но я уйду. Еще не знаю куда. Пока куда глаза глядят. А там посмотрим. Я все равно найду способ, чтобы...
Голос его прервался. Неожиданно Олег увидел, что это не отец Гелона, Скифа и Агафирса, а такой же, как и они... если не моложе. Он непроизвольно сделал шаг навстречу, Колоксай всхлипнул, Олег обнял его, как обнимал двадцать лет назад. Из отчаянных и сразу покрасневших глаз Колоксая брызнули слезы. Олег видел, как под едкими каплями горит кожа и тут же зарастает, оставляя быстро тающие белые следы.
Колоксай всхлипывал, его трясло, голова дергалась, зубы стучали. Он не мог ни выговорить, ни вышептать ни слова. Олег гладил по спине, похлопывал с неловкостью за себя и за Колоксая, за все это... это.
— Найдешь, — проговорил Олег тихо. — Найдешь... Теперь найдешь.
— Я... — сказал Колоксай прерывающимся голосом. —. Я... не могу... принять такую жертву... Да еще и его земли, его владения! Я должен уйти, как ушел ты, и... доказать! Совершить.
Олег кивнул:
— Только мне не надо было ничего доказывать. А вот ты на себя взваливаешь тяжкий груз.
— И пусть! — ответил Колоксай. — И пусть! Пусть тяжелей, невыносимей!
Он все прижимался к Олегу, все его существо говорило, что вот сейчас, когда плач иссякнет или его задавят, надо будет поднять голову, выпрямить спину и гордо вступить в ужасающе жестокий, как оказалось, мир.
А потом они молча вышли во двор, Колоксай исчез в конюшне. Олег молча наблюдал через распахнутые ворота, как в глубине оседлали крупного жеребца, Колоксай выехал такой же неподвижный, молчаливый, суровый, но совсем осунувшийся, желтый, как покойник.
— Заставь Скифа принять страну, — велел он. —Может быть, это займет его заботами... Он захочет продолжить дело брата! Это будет трудно, ему станет не до мести.
—А ты?
— Куда глаза глядят, Олег, я уже не тот вспыльчивый дурак, которого ты сопровождал к красавице Миш. В мире черного солнца...
Он вздрогнул, побледнел, зябко пожал плечами. Конь под ним нетерпеливо переступил с ноги на ногу,
— Езжай, — напутствовал Олег. — Я знаю, о чем ты... Но лучи нашего солнца сильнее! Ты вернешься, Колоксай.
— Сюда?
— Нет, в самого себя. Это намного важнее.
В комнате, которую они делили со Скифом, он обессиленно рухнул на ложе. Все тело ноет, будто пробежал с конем на плечах от края земли и до края или словно на его плечах обломали не одну дубину. Во рту сухо, но нет сил встать к столу, где уже розовеет под утренними лучами солнца кувшин с вином, блестят два золотых кубка редкой работы.
За дверью прогремели быстрые шаги. С той стороны в дверь ударилось с такой силой, будто швырнули обломком скалы. На пороге появился Скиф. Губы были бледными, лицо перекошено.
— Олег! — вскричал он с отчаянием. — Я не могу отступиться!.. Вели седлать коней, мы уезжаем. Или ты останешься с Колоксаем?.. Тогда я поеду один.
Олег покачал головой:
— Опоздал.
— Ты о чем?
— Колоксай уже уехал, — сообщил Олег.
— Что?
Скиф вскричал таким страшным голосом, что пламя светильника на той стене задрожало и погасло.
— Трон принадлежит тебе, — пояснил Олег. — Колоксай тебя опередил, он уехал еще ночью. Тебе его не догнать, ибо он сам еще не знал, в какую сторону отправится... Скиф, ему сейчас нужнее повидать мир, подышать этим воздухом, поспать под звездным небом, прокалиться лучами настоящего солнца. Возможно, у него выветрятся и эти неглупые мысли о немщении врагам нашим... Что-то в этом есть, но все не удается додумать до конца, всякий раз какая-то свинья мешает...
Он углубился в раздумья. Скиф закричал так отчаянно, что Олег вздрогнул:
— Но почему?.. А эти земли?
— Он сказал, справишься. Вы с Гелоном братья, не забыл? Вы похожи. Эти земли ты сумеешь беречь и охранять не хуже.
Скиф отчаянными глазами смотрел вдаль, где быстро уменьшалось пыльное облачко на дороге.
— Я не сумею, — прошептал он. — Я не сумею!.. Я даже не знаю, сумел бы я отомстить или... Так что править мудро и справедливо не сумею, это точно.
С запада по синему чистому небу надвигался каменный массив, словно там медленно плыл каменный остров. Даже не остров, а материк, еще одна земля, что заслонит от солнца этот мир, и отныне здесь наступит вечная ночь. Люди со страхом всматривались в скошенный край, черный и с недоброй синевой, там видны трещины, а если присмотреться и долго не отводить взгляда, они неуловимо расширяются или же, наоборот, смыкаются, сливаются, исчезают. В селах и весях ширились разговоры, что это знамение предвещает кровь и пожары, истребление рода людского, недаром же в селе на западе Гелонии родился двухголовый теленок, заговорил человечьим голосом, а потом издох, что тоже предрекает гибель всем здешним землям и живущему на них люду.
Скиф тоже посматривал на тучу со злобой и ненавистью. Олег успокаивающе приговаривал, что уже две недели дождей не было, поля сохнут, дождь бы в самый раз, но и сам с тревогой поглядывал на небо. Туча не столько дождевая, как градовая, а крупный град порой и скот бьет насмерть, на полях же все выкашивает намертво. Да и ураган может прийти, мелькнула мысль. И хотя этот край вроде бы далек от дорог, по которым любят бродить ураганы, но все же... Гм, а почему ураганы, как и люди, предпочитают ходить по протоптанным дорогам? Но есть же наверняка ураганы, что любят соваться в неведомые земли, как вот он сам?.. И не бывает ли магических ураганов, как вот был, да кончился магический ливень?