Это пестрое войско заняло оборону на реке Смородинка в двух местах, где можно перейти вброд, а еще несколько мелких отрядов послали вдоль берега, чтобы бдили.
Турч прибыл, когда дно реки уже утыкали острыми кольями, а между ними от великого усердия вбили обломки кос. Селяне расположились по берегу живописным лагерем, без особого порядка, веселые, словно убежали от настырных жен на чисто мужскую забаву — охоту.
— Неплохо, — одобрил Турч, его наметанный глаз сразу уловил, что брод вот так, с ходу не одолеть. — А где же журавцы? Это ж они должны сдерживать спешившихся агафирсов, когда те начнут выдергивать колья!
— Журавцы? — переспросил один, еще моложавый, но уже тертый и явно бывалый если не в боях, то хотя бы в драках мужик. — Дык сейчас же самая жатва начинается. Какой же хозяин уйдет из дома?
Турч спросил рассерженно:
— Какая жатва? Агафирсы нагрянут, будет им жатва! Ты кто?
— Староста, — ответил мужик гордо. — Войт, по-нашему. Агафирсы еще далеко, а жатва вот она. Пока агафирсы подойдут, то и с жатвой успеют покончить... может быть. А нет, то все равно не гоняться же за этими агафирсами? Сами придут.
Турч в отчаянии огляделся. Мужики крепкие, здоровые, сила так и брызжет наружу, но воины из них никакие. Пусть каждый из них подковы ломает, но в схватке важнее воинское умение, чем сила, а умения как раз и нет. Агафирсов больше всего как раз могли бы побить журавцы, самые искусные из лучников, пока агафирсы медленно будут двигаться через реку. Но лучники сейчас не лучники, а сборщики урожая, Ящер бы их побрал...
На небе все чаще возникали грозные знамения, но Олег убедил Окоема толковать их все как предвестников победы над агафирсами. На горизонте то и дело поднимались облака пыли, это съезжались наспех набранные войска гелонов. Турч не знал, смеяться или плакать. Зажиточные гелоны приезжали как на ярмарку: на повозках, с кучей слуг, даже с бабами, которые быстро превратили лагерь... который и раньше не был боевым, черт-те во что.
Правда, оружия навезли с избытком. К изумлению Турча, мечи и топоры оказались хорошего качества, а доспехи так и вовсе встречались настолько прочные, удобные и красивые, что хоть самому Скифу в подарок. Видно, даже у самых мирных землепашцев сохранилась любовь к оружию, и они в свободное от работы время, когда можно просто лежать и смотреть в небо, ковали, клепали, соединяли, наносили затейливые узоры, и теперь их мечам могли позавидовать самые знатные воины из числа закаленных агафирсов.
Лазутчики на легких конях перебирались на ту сторону реки, для них был оставлен проход, следили за дорогами, ловили признаки приближения большого войска агафирсов или хотя бы первых отрядов. Турч пытался как-то упорядочить свое разношерстное войско, но на него обижались, никто не хотел слушать дурацких приказов, а место для будущей схватки с врагом каждый хотел выбирать сам.
— Уже в двух конных переходах! — донесли однажды лазутчики. — Их не меньше чем сто тысяч!
— Кто? — спросил коротко Турч. Молодой сотник разложил на земле камешки, Турч присел рядом. Сотник объяснял:
— Вот здесь идет легкая конница!.. Следом — тяжёлая, все в кожаных латах. Справа и слева два вспомогательных войска по десять тысяч конников...
— А пехотинцы? — спросил Турч нетерпеливо. — Где идут пехотинцы?
— Их нет, — ответил сотник. — Все на конях... Да не просто на конях...
— А что еще?
— Да нет, просто... Я видел отряды, где все кони гнедые, видел другие, где только на вороных конях, а есть и такие — что на буланых. К чему бы это?
Турч стиснул зубы. Это значило лишь, что надвигается отлично слаженное войско. Если даже коней сумели подобрать в масть, то и доспехи в порядке, мечи и топоры наточены и не соскочат в разгар схватки. Надвигается настоящее войско, закаленное во многих сражениях, битвах. Знающее, как одерживать победы даже над опытным противником... А что им эти землепашцы с мечами, которые ковали себе больше для хвастовства?
Он прикрыл глаза и как наяву увидел это массу войск, что движется в изумительном, с точки зрения землепашца, порядке. Они, конники, умеют ехать шеренгами так, что ни одна конская морда не выдвинется дальше других, а стоит протрубить в рог, перестроятся в ровный квадрат, если же протрубить иначе, то молча и без суеты, не делая ни единого лишнего движения, встанут широким или вытянутым клином, что пробьет любую оборону.
Сейчас агафирсы идут молчаливые, как призраки, даже кони не ржут, не машут хвостами. Все двигаются как плывущие по реке тяжелые бревна, но стоит по сигналу ринуться в атаку, как из тысяч глоток вырвется этот звериный клич агафирсов «ура!», от которого холодеет кровь, подгибаются ноги, а оружие валится из рук.
Лучники все не прибывали, зато явился с внушительным отрядом владетельный воевода Нешутич. Только телохранителей вокруг него было две сотни, здоровенные крепкие воины, хорошо вооруженные, да две тысячи тяжеловооружённых конников. Турч уже знал, что Нешутич успел повоевать еще до того, как Гелон основал свой город, потому Нешутич продолжал готовить своих людей к войнам, он не очень-то верил, что миролюбие Гелона никогда не оставит.
Лиха беда начало, вскоре прибыли воеводы Зорян и Крыжень, с ними одна пехота, если не считать трех сотен лёгкой конницы, зато обоз прибывал целую неделю. Турч озверел, ибо теперь это было похоже на гигантский лагерь не то спившихся разбойников, не то заблудившихся переселенцев. От рева скота не стало слышно человеческой речи, а телеги скрипели так оглушительно, что птицы падали замертво.
Не дождавшись натиска агафирсов, он послал лазутчиков. Те донесли, что агафирсы встали лагерем все там же, в двух конных переходах.
В лагере гелонов тут же начались пляски, песни. Не видавшие брани вояки праздновали победу, агафирсы устрашились, эти агафирсы — молодцы против овец, а против молодцов сами овцы, струсили, вот-вот повернут обратно, а не стоит ли, братцы, ударить на них сейчас, пока они не разбежались...
Турч едва не хватался за меч, стараясь навести порядок в этой вольнице. Куда делось спокойствие и миролюбие кротких гелонов, когда в руках очутилось оружие, а враг показался не так уж и страшен!
— Это ловушка! — орал он до хрипоты. — Это им будет подарком, если нападем на их лагерь!.. Они на ночь вообще окапываются!.. Там ров и вал, вас половина поляжет раньше, чем сойдетесь грудь в грудь!.. Что за безголовые...
К счастью, боевой порыв не поддержали. Большинство решили благоразумно ждать, а когда агафирсы явятся большую часть побить, а остальных взять в плен, чтобы было кому крутить мельницы да копать рвы.
Агафирс с двумя опытнейшими полководцами, Октарасом и Панастом, скрыто выехал к реке и с высокого холма на берегу наблюдал за беспорядочным лагерем гелонов. Он не слезал с боевого жеребца уже десять лет, крохотные земли Миш сумел превратить в немалую державу. В его державе, теперь уже в его, все работало на войну, а дети с колыбели приучались к реву труб и грохоту боевых барабанов. И он знал, как и его полководцы, что эта галдящая толпа гелонов, гордо называющая себя войском, все же представляет страшную силу... если реку перейти вот прямо сейчас.