— Ну, давай поедем домой. Интересно, что у нс на ужин сегодня?

Пока мы ехали на машине домой, я не произнес ни слова. Все, на что я был способен — думать о часах и о том, что со мной будет дальше.

«Каким я проснусь завтра? — гадал я. — Совсем маленьким?»

17

Открыв наутро глаза, я увидел, что все переменилось. Стены были выкрашены в нежно-голубой цвет. Покрывало на кровати и занавески были из одного материала, на котором были изображены прыгающие кенгуру. На одной стене висела вышитая картина с изображением коровы. Комната была не моя, но выглядела знакомой.

Нащупав под покрывалом с кенгуру бугор, я вытащил оттуда Гарольда — своего старого мишку. Медленно я начинал понимать. Я был в своей прежней комнате.

Как я мог попасть туда снова? Это ведь теперь комната Тары.

Я выпрыгнул из кровати. На мне была детская пижама с изображениями героев из мультика про Смэрфа, я их, клянусь, всегда терпеть не мог.

Я побежал в ванную к зеркалу. Сколько мне сейчас лет? Я не мог сказать: мне пришлось вскарабкаться на крышку унитаза, чтобы увидеть свое лицо. Плохо.

«Господи, да я выгляжу как пятилетний!»

Я соскочил с сиденья и бросился вниз по лестнице.

— Привет, Микки, — сказала мама, стискивая меня в объятиях и горячо целуя.

— Привет, мамочка, — ответил я.

Я удивился звуку собственного младенческого голоса.

Папа сидел на кухне и пил кофе. Он поставил кружку и протянул ко мне руки.

— Иди поцелуй своего папочку, пожелай ему доброго утра! — сказал он.

Вздохнув, я заставил себя побежать в его объятия и чмокнуть в щеку. Я и забыл, с какими глупостями постоянно приходится сталкиваться малышам.

Я выбежал из кухни, быстро семеня своими маленькими ножками пятилетнего ребенка, пробежал по гостиной, кабинету и вернулся на кухню. Чего-то не хватало.

Нет, кого-то не хватало. Тары.

— Угомонись на минутку, милый, — сказала мама, поднимая меня и усаживая на стул. — Съешь немного хлопьев?

— А где Тара? — требовательно спросил я.

— Кто? — переспросила мама.

— Тара, — повторил я.

Мама вопросительно посмотрела на папу. Папа пожал плечами.

— Вы же знаете, — настаивал я, — моя маленькая сестра.

Мама улыбнулась.

— А, Тара. — Казалось, она наконец поняла суть.

Она посмотрела на папу и одними губами сказала:

— Невидимый друг.

— Э-э!.. — громко спросил папа. — У него есть друг-невидимка?

Мама нахмурилась и дала мне плошку с хлопьями:

— И как выглядит твоя подружка Тара, Микки?

Я не стал ей отвечать. Я был так потрясен, что не мог вымолвить ни слова.

«Они же не понимают, о ком я говорю!» — осознал я.

Тары не существует. Она еще не родилась!

На мгновение я затрепетал от радости. Тары нет! Я могу прожить весь этот день, не видя, не слыша, не чувствуя присутствия Тары Ужасной! Прямо сказка! Но потом до меня дошел реальный смысл происходящего.

Один ребенок Вебстер уже исчез. Я был следующим.

Когда я расправился с хлопьями, мама повела меня наверх переодеваться. Она сама надела на меня рубашку, штанишки, носки и ботинки. Впрочем, шнурки она не завязала.

— А теперь, Микки, — сказала она, — давай потренируемся в завязывании шнурков. Помнишь, как мы это делали вчера?

Она взялась за концы шнурков и стала их завязывать, напевая:

— Кролик скачет вокруг дерева, а утки сидят под кустом. Вспомнил?

Она откинулась и смотрела, как я справляюсь со вторым ботинком. По ее лицу было видно, что она не ожидала от меня таких успехов.

Я наклонился и с легкостью завязал шнурок. У меня не было времени прикидываться. Мама уставилась на меня в изумлении.

— Давай, мама, пойдем же, — сказал я, распрямляясь.

— Микки! — воскликнула мама. — У тебя получилось! Ты впервые завязал шнурок сам! — Она схватила меня и крепко прижала к себе. — Подожди, я сейчас расскажу папе!

Вытаращив глаза, я последовал за ней по лестнице вниз.

Итак, я завязал свой башмак. Велика важность!

— Милый! — позвала мама. — Микки завязал ботинок, совершенно самостоятельно!

— Ура! — радостно воскликнул папа. Он поднял свою руку, чтобы мы могли хлопнуть друг друга ладонями. — Какой у меня взрослый сын!

На сей раз я увидел, как папа сказал ей одними губами:

— Долго он к этому шел!

Я был слишком обеспокоен, чтобы обидеться.

Мама проводила меня в детский сад. Она сообщила воспитательнице, что я научился завязывать шнурки. Все были в восторге.

Я просидел все утро в этом дурацком детском саду, рисуя пальцем и распевая песню про алфавит.

Я знал, что мне обязательно надо попасть снова в антикварный магазин. Больше я ни о чем и думать не мог.

«Во что бы то ни стало я должен исправить часы с кукушкой, — твердил я себе в отчаянии. — Как знать, может быть, завтра я уже не буду уметь ходить».

Но как же мне попасть туда? Даже второкласснику было очень нелегко добраться до центра одному.

А для ребенка детсадовского возраста — это уж совсем непосильная задача.

Даже если мне удастся одному сесть на автобус и никто не станет задавать мне вопросов, то откуда я возьму деньги на проезд?

Я взглянул на кошелек воспитательницы. Может, стянуть у нее пару монет? Она и не заметит.

Но если она застанет меня на месте преступления, беды не оберешься.

Я решил каким-нибудь образом прошмыгнуть в автобус. По ходу дела я что-нибудь придумал бы.

Когда мучения в детском саду наконец закончились, я выскочил из здания, помчался к автобусной остановке — и налетел прямо на маму.

— Привет, Микки, — поздоровалась она. — Как прошел день?

Я совершенно забыл, что она сама забирала меня из детского сада.

Она взяла меня за руку железной хваткой. Надежды на спасение не осталось.

18

«Во всяком случае, я все еще на свете, — подумал я, проснувшись на следующее утро, — по крайней мере, я еще жив».

Но мне всего четыре года. Время на исходе.

Мама вошла в комнату, пританцовывая и напевая:

— С добрым утром, сынок, с добрым утром, сынок, с добрым утром, милый Микки, с добрым утром, сынок! Готов отправиться в ясли?