Должно быть, это какая-то ошибка, — сказал папа. — Ладно, подождите, пока я про­явлю остальные фотографии. Вот увидите, они потрясающие.

Он достал другую фотографию. Вниматель­но ее изучил,

Гм...

Я взглянул на снимок. Еще один игрушеч­ный медвежонок.

Папа вынул третью фотографию. Потом чет­вертую. Он двигался все быстрее и быстрее.

Что за фокусы! — закричал он. Он был взбешен. Даже в темной лаборатории было видно, что он в ярости. — Да что здесь творит­ся? — орал он. — Где же снимки, которые я сде­лал?!

2

Папа, — вкрадчиво спросила Николь, — а ты уверен, что те медведи, которых ты видел, были настоящими?

Конечно, уверен! — закричал папа. — Не­ужто я не могу отличить бурых медведей от иг­рушечных?

Он начал ходить взад-вперед по комнате.

Может, я пленку потерял? — пробормо­тал он и схватился за голову руками. — Или я ее засветил?

Удивительно, ведь ты фотографировал медведей, — заметила Николь. — А получи­лись игрушечные медвежата.

Папа в ярости стукнул рукой по столу. Он ворчал что-то себе под нос. Он был на грани нервного срыва.

Может, я пленку в самолете оставил? Или перепутал кассеты?

Я отвернулся в сторону. Меня трясло от смеха.

Джордан! Что с тобой? — Папа схватил меня за плечи. — Что случилось?

Он развернул меня к себе.

Джордан! — воскликнул он. — Почему ты смеешься?!

Николь скрестила руки на груди и с укором посмотрела на меня:

Что ты сделал с папиными фотографиями?

Папа нахмурился. Его голос стал теперь спо­койнее.

Ну, хватит, Джордан. Признавайся, в чем дело?

Мне стоило больших усилий снова не пока­титься со смеху.

Не волнуйся, папа. С твоими фотографи­ями все в порядке.

Он сунул мне в лицо один из снимков с иг­рушечным медвежонком.

В порядке? Ты называешь это «в порядке»?

Когда ты собирался в Вайоминг, я взял твой фотоаппарат, — объяснил я. — И ради хох­мы сфотографировал свои старые игрушки. На остальных кадрах должны быть твои настоя­щие медведи.

Не могу удержаться от того, чтобы не выки­нуть какой-нибудь фортель.

Я к этому не имею никакого отношения, папа, — поспешила заверить Николь.

Ну просто пай-девочка.

Папа покачал головой:

Ради хохмы, говоришь? Ну-ну.

Папа вернулся к столу и проявил еще не­сколько фотографий. На следующем снимке уже красовался настоящий медвежонок. Он ловил рыбу в реке. Папа засмеялся.

Знаешь, — он положил снимок настоящего медвежонка рядом со снимком игрушечного, — а не такая уж и большая разница между ними.

Я знал, что папа не рассердится. Он никогда не сердится. Поэтому-то я иногда и разыгры­ваю его. Папа и сам любит приколы.

Я рассказывал, как однажды подшутил над Джо Моррисоном? — спросил он.

Джо Моррисон — папин друг, он тоже фо­тограф.

Джо только что вернулся из Африки, где провел несколько месяцев, фотографируя го­рилл. Он носился со своими редкими снимка­ми горилл и всем их показывал. Я видел эти фотографии — они действительно производи­ли впечатление.

У Джо была назначена важная встреча с ре­дактором журнала о природе. Он собирался показать свои фото. Он был уверен, что жур­нал непременно захочет их опубликовать.

Но Джо не знал, что мы с редактором вместе учились в колледже. Одним словом, я ей позво­нил и попросил помочь мне разыграть приятеля.

Джо пришел на встречу и показал редактору фотографии. Она посмотрела их и ничего не сказала.

Джо не выдержал и прямо спросил:

«Ну, что? Нравятся вам снимки или нет?»

Он такой вспыльчивый, этот Джо!

И что же она ответила? — спросил я.

Она нахмурилась и сказала:

«Вы хороший фотограф, мистер Моррисон. Но боюсь, что вас обманули. Существа, кото­рых вы фотографировали, вовсе не гориллы».

У Джо, конечно, челюсть отвисла. Он за­кричал:

«Что значит «не гориллы»?!

А она с серьезным видом говорит:

«Это люди в костюмах горилл. Можете вы отличить настоящую гориллу от человека в костюме гориллы, мистер Моррисон?»

Я рассмеялся.

—А что дальше? — поинтересовалась Николь.

— Ну, Джо, конечно, чуть кондрашка не хва­тила. Он сгреб фотографии и стал их разгля­дывать:

«Ничего не понимаю! Выходит, целых шесть месяцев я потратил на изучение людей, пере­одетых в горилл?»

В конце концов редактор рассмеялась и при­зналась, что это была шутка. Ей понравились фотографии, и она обещала их опубликовать. Джо поначалу ей даже не поверил. Почти пят­надцать минут понадобилось моей знакомой, чтобы его успокоить.

Мы с папой рассмеялись.

— Папа, а по-моему, это очень некрасиво, — недовольно проворчала Николь.

Свою любовь к розыгрышам я унаследовал от папы. А вот Николь пошла в маму — она более практична.

— Когда Джо оправился от шока, он оценил шутку, — успокоил ее папа. — И отплатил мне той же монетой, поверь мне.

Папа положил в ванночку следующее фото. Потом он достал его щипцами. На нем были два борющихся медвежонка. Папа удовлетво­ренно улыбнулся.

— Отличные получились снимки, — сказал он. — Но мне здесь еще много чего нужно сделать, ребята. Ступайте-ка отсюда, хорошо?

Он выключил красный свет и включил нор­мальный. Николь открыла дверь.

Пожалуйста, не устраивайте беспорядка и не пачкайтесь, — добавил папа. — Вечером мы поедем в город на ужин. Я хочу отметить удачу. Фотографии с медведями получились что надо!

Мы будем вести себя хорошо, — пообе­щала Николь.

Говори за себя, — буркнул я.

Джордан, я же просил! — воскликнул папа.

Ладно.

Как только мы вышли из темной комнаты, нас обдало жаром. Щурясь от послеполуден­ного солнца, мы с Николь пошли на задний двор. Моим глазам всегда нужно время, чтобы привыкнуть к свету.

Что будем делать? — спросила Николь.

Не знаю, — ответил я, — слишком жарко. Слишком жарко, чтобы делать что-то.