— Да, Рафаэль Мамедович, я вас слушаю.

— Завтра утром поедешь к Зурабу Ахвледиани, навести его в больнице. Скажи, Багиров привет передал. И просил сказать, что надеется на дружбу, как раньше было. При Хотивари. Ты меня понял?

— Конечно, понял.

— Какие-нибудь новости есть?

— Есть, — чуть уклончиво ответил Керим, — но я не хотел вас расстраивать. Есть и плохая, и хорошая новости.

— Что случилось? Говори сначала плохую.

— Ребят наших на трех базарах сегодня побили.

— Кто побил?

— ОМОН местный. Грозились всех азербайджанцев прогнать. Сильно били. А там наших людей не было. Просто перекупщики. Двоих взяли с наркотиками. Но больше ничего. Просто всех сильно избили.

— Поезжай в наше посольство и расскажи все, — приказал Багиров. — Почему они должны бить наших?

— Били сильно, — снова сказал не совсем трезвый, видимо, Керим, — и грозились всех черножопых отсюда выбросить. Чеченцев били. И у армян сегодня три лавки на ВДНХ разорили.

— Поезжай обязательно к послу. А какая хорошая новость?

— Сегодня ночью люди Хотивари и Ахвледиани поймали наконец эту суку Хаджи. Они его на тот свет отправили.

— Как отправили? Перестрелка была? — встрепенулся Багиров. — Опять войну затеяли?

— Никакой перестрелки не было. Просто Хаджи у дома ждали и расстреляли. И его водителя.

— А где была его охрана? — подозрительно спросил Багиров.

— В том-то и дело, что никого не было. Его застали без охраны, видимо, ехал на свидание.

— Так, — подумав, сказал Багиров, — завтра поезжай с утра к Зурабу. Понял, с утра.

Он отключился. Конечно, для московского обывателя все эти торгующие на базарах «кавказцы» — спекулянты и воры. И никто даже представить не может, сколько денег получают настоящие русские начальники милиции, главы исполнительной власти, директора базаров, чтобы закрыть на все глаза. Мафия не признает национальных границ. Она признает только свой собственный грязный закон — Закон негодяев, при котором продается и покупается все. В том числе и Совесть. И только это — Кредо настоящих негодяев.

Он откинулся на подушку. Быстрее бы поправиться. В дверь постучали. Появился Рустам и долговязая медсестра из местных, которую взяли на три дня из больницы, чтобы она ухаживала за ним и делала уколы вместо Зои. Багиров поморщился, эта неприятная особа колола его особенно больно.

— Завтра Зоя приедет, — сообщил он неизвестно почему своему помощнику. Может, для того, чтобы поняла и эта непонятливая дура. Он повернулся на бок.

Женщина достала иглу, ввела её в пузырек и довольно ловко и быстро сделала укол. На этот раз никакой боли не было.

— Умеешь ведь, когда хочешь, — сказал Багиров, снова возвращаясь в исходное положение. — Почему у тебя пузырек красный, всегда раньше зеленый был?

— Это новое лекарство, — пояснила женщина. Она говорила по-русски с сильным акцентом. Собственно, поэтому её и взяли на работу в эту клинику сроком на несколько дней.

— Я хочу спать, — закрыл глаза Багиров. — Рустам, — позвал он помощника, не открывая глаз, — утром Зоя прилетает, пусть её ребята встретят.

И закрыл глаза.

Вышедшая из клиники через пятнадцать минут английская медсестра прошла мимо охранников Багирова, весело подмигнувших ей, проследовала через двор и обошла машину, где сидели английские детективы, церемонно приветствовавшие её, и довольно спокойным, неторопливым шагом направилась к своему дому. Ни разу не обернувшись, она, миновав два квартала, вошла в дом, открыв дверь своим ключом. Только после этого она замерла на секунду, вытерла лицо и, тяжело вздохнув, поплелась на кухню, устало придерживаясь рукой за стенку. Словно за порогом дома осталась вся её решимость и сила воли, а здесь была обыкновенная слабая женщина, неизвестно чего боявшаяся и неуверенная в себе. На кухне сидел и терпеливо ждал её какой-то незнакомец небольшого роста со смешным котелком в руках.

— Все в порядке, — сказала медсестра на нормальном русском языке, — можете передать в Москву. Он больше никогда не проснется.

Человек со смешным котелком в руках торопливо кивнул, поднимаясь со стула.

Эпилог

Он поднялся по лестнице и позвонил в дверь. Она открыла сразу, словно ждала его за дверью. Дронго вошел в квартиру и, только закрыв за собой дверь, спросил:

— Вы готовы, Зоя? Машина ждет нас внизу. Молодая женщина была в темно-синем костюме, купленном два дня назад, в день приезда. Вещей у нее не было.

Керим Измаилович, забывший от страха обо всем на свете, так и не забрал их сумки из депутатской, а когда туда приехали его люди на следующий день, сумок уже нигде не было. Так Дронго в очередной раз пришлось покупать новую зубную щетку. Приехав на машине Иваницкого, он оставил свою новую сумку в автомобиле и пошел в квартиру Неверовой.

— Почему так рано? — спросила она.

— Нужно быть в аэропорту пораньше. Все-таки международный рейс, — соврал он, постаравшись не объяснять истинную причину. Они беспокоились за неё. Противная сторона вполне могла воспользоваться предоставленным шансом и попытаться выяснить, где именно находятся исчезнувшие документы. Нужно было вывезти Зою из Москвы как можно быстрее и отправить её в Лондон.

В столовой работал телевизор и шла передача новостей. Диктор привычным голосом перечислял события предыдущего дня.

— А вы остаетесь? — глаза у неё были обычными, голубыми с зеленоватым отливом.

— Я уезжаю, — ответил Дронго.

— Тоже в Лондон?

— Мне там нечего делать.

— Да-да, конечно, — она прошла в спальную, взяла свою маленькую сумочку, вернулась в столовую.

— Скажите, — вдруг спросила она, — вам нравится ваша жизнь?

— Не знаю, — честно ответил Дронго, — раньше нравилась. А теперь не знаю.

Она подошла к нему совсем близко.

— Вы очень смелый человек. Как вы смогли вытащить меня из депутатской в Шереметьево, я до сих пор не могу понять.

— Это я от страха был таким отчаянным. Убегать всегда легче.

Она улыбнулась. Дронго уловил аромат ее духов. Он был первым мужчиной в её жизни после Багирова, который умел быть тактичным, внимательным и сильным. И умным. А самое страшное, между ними была разница почти в двадцать лет. И не в пользу Багирова.

— Вы живете не в Москве? — спросила она.

— Нет.

— И вы хотите уехать отсюда?

— Хочу.

— Домой?