РАКЕТА В ПОЛЕТЕ!
ПУБЛИЧНАЯ ДЕМОНСТРАЦИЯ СТАРТА!
НА ТОЧНО ТАКОЙ РАКЕТЕ
ЧЕЛОВЕК ДОСТИГ ЛУНЫ!!!
ДВАЖДЫ В ДЕНЬ
ВЫ ТОЖЕ МОЖЕТЕ ПРОКАТИТЬСЯ НА НЕЙ!!!
Вход — 50 центов.
У арки, разглядывая плакаты, бродил мальчик лет девяти—десяти.
— Хочешь посмотреть ракету, сынок?
— Еще бы, сэр! Очень хочу, — его глаза блеснули.
— Я тоже. Идем со мной.
Гарриман заплатил, получил два розовых билетика, и они вошли.
Паренек схватил его за руку и с мальчишеской целеустремленностью потащил за собой.
Гарриман задрал голову, наметанным глазом окинул яйцевидный корпус, профессионально отметив, что ракета однодюзовая, заметил пояс датчиков. Он покосился на название. На ярмарочно-красном корпусе золотыми буквами было начертано: «СВОБОДНЫЙ». Он заплатил еще четвертак и вошел в рубку.
Из-за радиационных фильтров на иллюминаторах внутри стоял полумрак. Вскоре глаза привыкли к нему. Он любовно осмотрел клавиши пульта и полукруг циферблатов над ними, словно верующий в храме. Все было знакомо — до боли в сердце.
Так он и стоял, обливаясь потом, задумчиво глядел на пульт, когда кто-то вошел и тронул его за рукав.
— Простите, сэр, нам нужно лететь. Вынужден просить вас…
— Что? — Гарриман очнулся и посмотрел на вошедшего. Тот был чертовски красив — правильный череп, мощные плечи, отважный взгляд, уверенно сложенные губы и твердый подбородок.
— О, простите, капитан.
— Ничего.
— Капитан… э-э…
— Макинтайр.
— Капитан Макинтайр, можете вы взять пассажира? — загорелся надеждой Гарриман.
— Конечно, если вам угодно. Идемте со мной.
Он проводил Гарримана под навес, на котором было написано: «Оффис», неподалеку от ворот.
— Осмотрите пассажира, док.
Гарриман вздрогнул, но позволил врачу послушать сердце и смерить давление. Расстегнув манжету тонометра, доктор покачал головой.
— Что, док, нельзя?
— Именно, капитан.
Гарриман переводил взгляд с одного на другого.
— Но сердце у меня в порядке — просто я волнуюсь.
Доктор поднял брови.
— Да неужто? Но дело не только в сердце; в вашем возрасте кости становятся слишком хрупкими. Настолько хрупкими, что могут не выдержать стартовой перегрузки.
— Простите, сэр, — добавил капитан, — но Ярмарочная Ассоциация держит здесь врача специально для того, чтобы я не брал с собой никого, кто не выдержит старта.
— Я так и думал, — плечи старика задрожали.
— Простите, сэр… — Макинтайр пошел к ракете, но Гарриман догнал его.
— Постойте, капитан…
— Да?
— Может, вы и ваш… бортинженер пообедаете со мной после полета?
Капитан удивленно посмотрел на него.
— Не вижу причин для отказа. Спасибо.
— Удивляюсь, капитан, почему вы покинули Лунную трассу?
Жареные цыплята и горячий десерт в кабинете лучшего в городке ресторана, трехлетний «Хеннеси» и «Корона Коронас» расположили всех к непринужденной беседе.
— Ну, мне там не понравилось.
— Брось трепаться, Мак, — бортинженер усердно накачивался коньяком. — Ты же прекрасно знаешь, за что правление вышвырнуло тебя.
Макинтайр помрачнел.
— Ну и что с того, если я брал с собой пару бутылок? Как бы то ни было, я даже рад — у меня на зубах навязла их мелочная опека. А кто ты такой, чтобы так говорить? Ты, контрабандист!
— Я? Я контрабандист? А кто бы устоял перед искушением привезти на Землю пару камешков? У меня был бриллиант величиной… Если меня не поймали, я бы и сейчас жил в Луна-Сити. Что уж говорить о твоих бутылках… мальчики угощают нас, а девочки улыбаются и предлагают… — он уронил голову и тихо заплакал.
Макинтайр потряс его.
— Напился.
— Ничего, — удержал капитана Гарриман. — Скажите, вы в самом деле были рады бросить Лунную трассу?
Макинтайр пожевал губу.
— Конечно, нет. Чарли прав. Слишком круто все переменилось. Мы мотаемся, как дерьмо в проруби, спим в кемпингах, едим где придется разную пакость. То шериф наложит арест на ракету, то привяжется какое-нибудь Общество Защиты чего-то там. Что это за жизнь для космонавта?
— Вы бы хотели вернуться на Луну?
— Пожалуй… да. Конечно, я не смогу вернуться на Лунную трассу, но в Луна-Сити можно наняться хотя бы на рудовоз Компании — для этих рейсов им всегда не хватает пилотов, и они могут закрыть глаза на мое прошлое. Со временем, если все будет хорошо, могут перевести и на Лунную трассу.
Гарриман поиграл ложкой, потом посмотрел на капитана.
— Надеюсь, вы согласитесь на некое деловое предложение?
— Может быть. В чем дело?
— «СВОБОДНЫЙ» принадлежит вам?
— Да, только с горючим плохо.
— Я хочу зафрахтовать вашу ракету… чтобы вы и Чарли доставили меня на Луну!
— Ты слышал, Мак? — дернулся Чарли. — Он хочет, чтобы мы вели это старое корыто на Луну!
— Ничего не выйдет, мистер Гарриман, — покачал головой Ма-кинтайр. — Корабль слишком стар, топливные баки текут. Мы даже не можем использовать стандартное горючее — только газолин и жидкий кислород. Чарли все время чинит корабль, но он через несколько дней все равно взорвется.
— Мистер Гарриман, — вставил Чарли, — а почему бы вам не полететь на корабле Компании?
— Нельзя, сынок, — ответил старик. — Невозможно. Ты ведь знаешь, на каких условиях ООН дала Компании монополию на эксплуатацию Луны? Не выпускать в космос никого, кто не пропущен медицинской комиссией. Компания несет полную ответственность за жизнь и здоровье всех граждан за пределами стратосферы. Если кто-нибудь погибнет в космосе, монополии конец.
— И комиссия не пропустила вас?
Гарриман кивнул.
— Но какого же черта вы хотите зафрахтовать нас, вместо того, чтобы подкупить кого-нибудь из служащих Компании? Некоторые так и делают.
— Я знаю это, Чарли, — грустно улыбнулся Гарриман, — только это не для меня. Меня там знают. Мое полное имя — Дилоуз Д. Гарриман.
— Что? Вы и есть старик Ди-Ди? Но ведь у вас, черт побери, самый большой кусок в Компании — фактически, вы сами и есть Компания! Вы же можете сделать все, что угодно, стоит вам только захотеть!
— Так думают многие, сынок, но это неверно. Богачи свободны не более, чем все остальные; даже менее, гораздо менее. Я мог бы попытаться провернуть то, что ты предлагаешь, но меня не отпустят компаньоны. Они боятся потерять свою монополию. Слишком дорого она им досталась.