— Я в нем уверена, — твердо заявила Стефани.
— Вот и отлично. Тогда не жди, что он начнет сам интересоваться этим вопросом.
— Но…
— А какие еще есть варианты? Ты можешь либо рассказать ему все, либо попытаться заставить его молчать.
— Да, — кротко согласилась Стефани.
— Прекрасно, — вздохнула Диана, давая понять, что допрос решен. — Теперь я хочу побольше узнать о тебе Какой коэффициент использует для тебя отец?
— Какой что?
— Коэффициент. Он увеличивает твое время в три, четыре или пять раз?
— А-а, понятно. Он сказал, в три раза, для Пола и для меня.
— Ясно. Осторожничает… ну, с вами он не мог поступить иначе. Могу спорить, что для себя он использует куда больший коэффициент.
— Ты хочешь сказать, что можно жить еще дольше? Я об этом не знала.
— Я использую коэффициент пять. Это достаточно надежно, но более заметно. Для моих клиентов эта цифра изменяется от двух до трех.
— Как тебе удается сделать это без их ведома?
— О, совсем просто. Ради сохранения красоты они с готовностью подвергаются самым разнообразным процедурам — и кто может знать, что именно дает искомый результат… Да и потом, кого это интересует, если все довольны? — Диана нахмурилась. — Меня беспокоят только те женщины, которые не сообщают о своей беременности, чтобы мы вовремя успели прекратить делать инъекции лишанина. Я всегда опасалась, что настанет день, когда доктора сообразят: клиенты «Нефертити» почти всегда дольше вынашивают детей. Это может привести к неприятностям, будет довольно трудно все объяснить. К счастью, до сих пор ничего подобного не случалось…
Все шло отлично, пока мы не связались с миссис Уилберри и ее проклятой аллергией. Тут и нам, и ей не повезло, бедняжке крепко досталось. Ее раздуло, вдобавок вся она покрылась ярко-красной сыпью; из-за астматических явлений затруднилось дыхание. Несомненно, ей пришлось несладко, но она вполне согласилась бы на компенсацию в несколько сотен фунтов и была бы даже этим довольна, если бы в дело не вмешался ее адвокат. Он убедил миссис Уилберри потребовать компенсацию в десять тысяч фунтов! Десять тысяч — и это из-за того, что всякий раз, когда она поест грибов, возникают те же симптомы, хотя и в не ярко выраженной форме. Разве можно было такое предположить! И этот тип уперся на пяти тысячах, как настоящий мул — а у нас могли возникнуть серьезные неприятности, если бы в дело вмешалась пресса. Грибы, черт бы их побрал!..
Диана помрачнела, потом решительно тряхнула головой.
— Может быть, нам удастся с этим справиться, — сказала она. — А если нет — что ж, нельзя же убегать до бесконечности…
Секретарша остановила Пола, когда он уже собирался уйти из офиса.
— Вас просит к телефону доктор Саксовер, сэр.
Пол вернулся и взял трубку.
— Это ты. Пол? — голос Френсиса звучал холодно.
— Да, отец.
— Меня сегодня утром навестила твоя жена, Пол. Мне кажется, ты мог бы сообщить мне, что все ей рассказал.
— Я же тебе говорил, что должен поставить ее в известность, отец. И объяснил, как понимаю сложившуюся ситуацию. Я не изменил своего мнения.
— Ты когда ей сказал?
— На следующее утро.
— Пять дней назад, да? А она говорила, что собирается меня навестить?
— Ну да, говорила. Только я не был уверен, что она это сделает. Мы… ну… обсуждение было довольно бурным. А потом, когда она не отправилась в «Дарр» сразу, я решил, что она передумала и хочет немножко подождать.
— Не очень-то она долго ждала.
— А чего она хотела?
— Ну знаешь, Пол! Как ты думаешь, чего она хотела… нет, потребовала?
— А ты?..
— Да, сделал. Я посчитал, что будет лучше, если ты об этом узнаешь.
Послышался щелчок, Френсис закончил разговор. Пол продолжал еще несколько секунд держать трубку в руке, а потом медленно положил ее на место.
Когда он пришел домой, Джейн не было. Она вернулась после девяти и направилась прямо в спальню. Через некоторое время Пол услышал, как она пустила в ванной воду. Через полчаса она появилась в гостиной в белом стеганом халате. Пол, который уже допивал третий стакан виски, сердито на нее посмотрел, но Джейн не обратила на него ни малейшего внимания.
— Я была в «Дарре», — сообщила она, прежде чем Пол успел открыть рот.
— Знаю. Почему ты мне не сказала, что собираешься туда?
— А я сказала.
— Да, только не уточнила когда.
— А что, это имеет какое-нибудь значение?
— Существуют разные способы делать дела. Я бы предупредил отца заранее.
— А я не хотела, чтобы ты его предупреждал. Совершенно ни к чему было давать ему время придумать причины, по которым меня исключат из всего этого — заставят прожить короткую жизнь, в то время как вам всем будет обеспечена длинная. Я знала, что хочу получить — и получила.
— Я это понял. Отец разговаривал со мной по телефону довольно сухо.
— Да, мой визит не доставил ему удовольствия. А как ты думаешь, мне понравилось то, что он сознательно исключил меня?
— Это не было сознательным действием — по крайней мере не так, как ты это понимаешь. Он же должен соблюдать осторожность, неужели тебе не ясно? Ему приходится делать все, чтобы информация не просочилась. Ведь он понимает, какой хаос может возникнуть даже при малейшем намеке на это открытие. Ответственность… Почему ты так на меня смотришь? Это же не смешно, Джейн, совсем не смешно.
— А мне все это кажется забавным. Знаешь, ты такой наивный и даже немного трогательный. Благослови тебя Боже, дружок, ты и вправду веришь тому, что говорит тебе твой умник папаша, не так ли? Может, пора немножко повзрослеть, радость моя, или этот ваш препарат действует на мозги так, что они тоже остаются в младенческом состоянии?
Пол вытаращил на нее глаза:
— О чем, черт побери, ты тут рассуждаешь?
— О твоем папочке, миленький, о его чувстве ответственности, сознании и долге перед человечеством. Наверное, тебя ужасно удивит, если я сообщу, что твой великий папаша, кроме всего прочего, еще и потрясающий лицемер?
— Ну знаешь, Джейн, я не…
— Да, кажется, тебя это удивляет.
— Джейн, я не собираюсь…
Джейн не обратила ни малейшего внимания на его слова. Она продолжала:
— Ты всему поверил, что тебе сказали, не так ли? Тебе даже в голову не пришло поинтересоваться, кто такая эта Диана Брекли и чем она занимается.
— Мне известно, чем она занимается. Она хозяйка «Нефертити Лимитед».