Она знает, кто и почему?"
Собственные рассуждения напоминали капитану карточный домик. Или башню из бумажных стаканчиков. Сумасшедшая старуха доставала их из помойного бака у оградки кафе и ставила один на другой, а потом дула на них и весело смеялась.
* * *
Эту американскую столовку, «Макдоналдс» на Пресне, Феликс Михайлович Виктюк успел тихо возненавидеть. Почему-то все время, когда он приезжал сюда, шел мелкий дождь. А встреча с Антоном была назначена именно на улице, за одним из угловых столиков, со стороны Краснопресненского парка. Он как бы машинально брал себе стандартный набор: чизбургер, картошку, пирожки, молочный коктейль. Вроде вкусно, совсем дешево, зато потом в желудке тяжесть, словно резины наелся, и изжога. Однако не сидеть же просто так полтора часа?
Сегодня был последний из трех условленных дней. И никаких известий от Антона не поступало.
Как и в прошлый раз, Феликс Михайлович посидел минут двадцать в машине, глубоко, мрачно задумавшись. Потом вылез, неохотно прошел к американской столовке. Настроение у него было гадкое, и опять моросил дождик, не то чтобы сильный, так, водяная серая пыль. Вроде зонтик открывать ни к чему, а костюм уже влажный. Брезгливо обтерев бумажным носовым платком мокрый пластмассовый стул, Феликс Михайлович уселся за угловой столик.
Вообще, если смотреть правде в глаза, с самого начала что-то не заладилось с этим проклятым заказом. Виктюк заметил, что становится суеверным, то ли с возрастом, то ли в силу своей новой профессии. Все-таки смерть – штука странная. Есть замечательная поговорка: кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Так вот, для посредника и для профессионального убийцы высший пилотаж – это чувствовать, кому суждено быть повешенным, а кому – утонуть.
Казалось бы, существует простая и жестокая формула: если человека заказали, он обречен. Никакие телохранители, бронированные автомобили, пуленепробиваемые жилеты и каски не спасут.
С момента выплаты аванса исполнителю смерть ходит за человеком по пятам. Не сегодня, так завтра прошибет ему голову пуля, или взорвется припаркованный рядом автомобиль, или просто выпьет он чашечку кофе, принесенную в кабинет проверенной, верной секретаршей, а потом схватится за сердце, выпучит глаза, начнет жадно хватать воздух открытым ртом, и через минуту нет его.
Но жизнь, а вернее, смерть, изредка выкидывала невероятные фокусы, как будто в насмешку над профессионализмом и железным интеллектом Феликса Михайловича. Он продумывал все до мелочей, тщательно изучал привычки, образ жизни, вкусы и пристрастия потенциальной жертвы, но вдруг случалось нечто, что просчитать заранее невозможно.
В момент выстрела объект чихал, голова его резко дергалась, и снайперская пуля фантастическим образом пролетала в миллиметре от его уха. В бампер машины, начиненной взрывчаткой, въезжал какой-нибудь шальной «чайник», и взрыв сотрясал окрестности в тот момент, когда потенциальная жертва находилась на расстоянии тридцати метров от машины. От осколков и взрывной волны могло пострадать человек десять случайных прохожих, а заказанный вставал с тротуара без единой царапинки, озирался вокруг диким, затравленным взглядом, стряхивал пыль с костюма. Или верная секретарша вздрагивала от резкого телефонного звонка, и чашечка кофе соскальзывала с подноса.
Или по каким-то неясным причинам заказанный вдруг резко падал на землю, за секунду до выстрела, предназначенные ему пули разбивали магазинную витрину, и именно в этот момент из-за угла вылетала милицейская машина. Вместо заказанного страдал неодушевленный, ни в чем не повинный манекен в спортивном костюме.
Поневоле станешь суеверным. Если первая попытка провалилась, то следующая должна выглядеть как-то иначе. Повторяться нельзя. Если пуля пролетела мимо, значит, завтра должен быть взрыв. Если чашечка с отравленным кофе соскользнула с подноса, стало быть, завтра заказанного должна сбить машина, и так далее. Это стало для Феликса Михайловича аксиомой. И суть даже не в том, что заказанный после неудачного покушения делается совсем другим человеком, чувствует опасность, предпринимает меры предосторожности. Суть в том, что кому суждено быть повешенным, тот не утонет…
Когда после неудачного покушения на Ленинградском проспекте писатель Годунов бесследно исчез, да еще успел побывать у себя в квартире, прихватить все, что заказчик велел оттуда изъять, и смылся тихо, почти профессионально, за минуту до прихода убийц, Феликс Михайлович впервые почувствовал неприятный холодок под ложечкой. Что-то не так было с этим Годуновым.
Биографию и образ жизни заказанного Виктюк, по своему обыкновению, изучил вполне добросовестно. По всем расчетам никаких сложностей не должно было возникнуть. Писатель не имел телохранителей, не ездил в бронированном автомобиле, не умел стрелять, дрался только в детстве, был человеком совершенно незащищенным, к тому же рассеянным, доверчивым до глупости. В общем, классический интеллигент. Такого прихлопнуть – раз плюнуть. И вот, поди ж ты.
В первый момент, когда выяснилось, что лопух-интеллигент исчез, запаниковали все. Трое наемных убийц-профессионалов не желали признать своего разгильдяйства, заявили, что их подставили и заказанный такой же профессионал, как они сами, судя по его моментальным и точным реакциям.
Григорий Петрович неприлично орал по телефону и требовал невозможного. Сам Виктюк тоже нервничал.
Можно на кого угодно сваливать вину, но ответственность за выполнение заказа несет он. Это не только деньги, но и репутация, и плодотворное сотрудничество с Русовым, на котором многое держалось в его жизни. Это вообще нонсенс, ерунда какая-то.
Итак, заказанный исчез бесследно, прихватив все, что болезненно интересовало Русова. Нанятые профессионалы стали требовать еще денег, уверяя, что их, таких наивных, пытаются обмануть, и вместо обещанного лопуха подсунули какого-то супермена, агента 007. Феликс Михайлович начал тихо и настойчиво прощупывать все имевшиеся у него адреса, по которым мог скрыться Ракитин.
Их оказалось немного. Совершенно ясно, что у своей любовницы, журналистки Татьяны Владимировой, он прятаться не станет. Не такой дурак. И к бывшей жене не пойдет, не захочет подставлять своего ребенка. Кто еще? Старушка няня? Тоже вряд ли.
Пока Виктюк размышлял и прощупывал, Русову пришла в голову блестящая мысль. Он позвонил ночью из Синедольска, спокойный, сосредоточенный, без хриплой дрожи в голосе, и назвал адрес: Выхино, Средне-Загорский переулок, дом 40.
– Объясни, – коротко попросил Виктюк.
– Ему нужен, с одной стороны, кто-то очень близкий и надежный, с другой – незасвеченный. То есть ему нужен человек, с которым он давно не виделся, но которому доверяет на сто процентов. Я перебрал в памяти всех. Зинаида Резникова, подружка детства, одинокая художница, бывшая хиппарка. Не виделись лет пять. Но знакомы с младенчества. Дом бомжевский, квартиры гостиничного типа. Окраина. В общем, надо проверить.