— Я не могу этого понять. Возможно, он предвидел, что позже ему удастся использовать эту безделушку. Возможно, Кази чем-то ему досадила. Или он сделал это, просто чтобы развлечься. — Губы Ясенки горько скривились. — Есть люди, которые охотятся на трясинных жителей, словно на диких зверей.
Ройанс покачал седой головой. Он закрыл глаза, и Ясенка почувствовала, что он погрузился в глубокие раздумья. Спустя какое-то время он заговорил.
— Харуз принадлежит к древнему роду. Я знал его еще малышом. Он всегда был опасно честолюбив, но мне и в голову не приходило… Нет, я не стану спешить осудить его, полагаясь только на слова больной женщины, пусть даже факты выглядят убедительно. Людей осуждали и даже казнили при гораздо менее веских доказательствах. И все же это может быть каким-то недоразумением. Не исключено, что Харуз обнаружил эту брошь спустя какое-то время после того, как вас привезли из Трясины, и приказал превратить его в драгоценное украшение исключительно из щедрости. А в смерти Кази мог быть повинен совсем другой человек.
— Знаю. Я стараюсь об этом не забывать. — Ясенка взяла сапфировое ожерелье и пропустила драгоценные бусины между пальцами. — Когда-то давно Зазар вытащила несколько шнурков из узла, которым пользовалась для того, чтобы заглянуть в будущее. Она называла эти шнурки «обрезками со станка Ткачих». Тогда она вытащила шесть разных нитей и положила их на полу между нами. Три были золотыми, одна — ярче двух других. Еще одна нить была такой ярко-синей, что больно было на нее смотреть. Пятая была цвета весенней зелени, а последняя — черной, с редкими серыми крапинками. Она лежала отдельно от остальных.
— Что это значит? — спросил лорд Ройанс. — Я не понимаю.
— Если бы вас растила Зазар, вы бы поняли. Золотые обрывки обозначали короля, королеву и принца Флориана. Его нить была тонкой и слабой. Нить королевы была самой прочной. Синий, по словам Зазар, был моим цветом. Зеленый я приписала Оберну — но ошиблась. Светло-зеленый — это цвет Горина, и я с первого взгляда поняла, что вижу перед собой своего суженого. — Она судорожно сглотнула. Следующие слова произнести будет трудно. — Я до сегодняшнего дня не догадывалась о том, кого означал последний обрывок. Боюсь, что черная нить — это Харуз.
— Это нельзя назвать фактом.
— Понимаю. И все же… — Она взяла ожерелье и снова стала его рассматривать. — Мне даже хочется его выбросить. И в то же время мне кажется, что эта брошь была на моей… матери, когда она оказалась у Зазар, в ночь моего рождения.
Ройанс нахмурился.
— А теперь я скажу вам одну вещь, хотя и не знаю, поможет ли это. Я часто видел на леди Алдите брошь, которая очень походила на эту. Только сосуд с пламенем был не из сапфира, а из лазурита. Но мне не известно, что стало с этой брошью, и я не могу утверждать, что сейчас она находится у вас.
Он говорил очень медленно.
Глаза Ясенки наполнились слезами:
— Харуз дал мне осколки синего камня, который раньше был частью броши. Я все еще храню их в моей шкатулке с драгоценностями. Это лазурит. Спасибо вам, лорд Ройанс. Мое сердце чувствует, что хотя бы эту тайну вы разгадали. Эта брошь действительно принадлежала моей матери. Я буду хранить ее, потому что она — единственная вещь, которая осталась мне от нее. — Она снова надела ожерелье себе на шею. — Но, как вы верно сказали, вопросов еще немало. Хотя, в чем бы ни заключалась истина, я чувствую, что Горину угрожает серьезная опасность. Я должна ехать к нему. — Она решительно повторила: — Должна!
— А почему не поручить вестнику вдовствующей королевы или короля, или даже Совета самому доставить это известие?
— Потому что Иса это запретила.
— Понимаю. Ну что ж, нет никакого преступления в том, чтобы счесть вдовствующую королеву неправой. Я с вами согласен. — Лорд Ройанс говорил очень решительно. — Я думаю, что угроза измены была просто необдуманными словами, брошенными в пылу ссоры двух упрямых людей, и за ними ничего не стояло. Тем не менее Харуз должен об этом услышать. Если он невиновен, ему следует предоставить возможность оправдаться. А если виновен… — Ройанс не стал договаривать, — И кроме того, ему следует узнать о болезни жены. — Он решительно поднялся на ноги. — Зная вас, я подозреваю, что подготовка к нашей поездке уже идет.
Ясенка покраснела.
— Да, сударь. Я надеялась, что вы поедете со мной. Но если бы вы отказались, я не колеблясь поехала бы одна.
— Интересно, Горин понимает, какое ему досталось сокровище? Ну что ж, тогда, за обедом, я сказал ему, что еще способен провести пару боев. Похоже, мои слова придется доказывать делом. — Он заговорил по-деловому, решительно: — Что уже подготовлено?
— Пока я велела подобрать теплую одежду для нас обоих. Конечно, нам понадобится еда…
— У меня есть небольшая карета на полозьях, которая доставит нас до места встречи у некоего печально знаменитого охотничьего домика. Туда мы сможем добраться без сопровождения.
Ясенка поморщилась: с этим местом были связаны неприятные воспоминания, но признала, что старый воин прав. Охотничий домик, куда много лет назад привезли ее, когда она была похищена, а Оберн пришел ей на помощь, находился поблизости от дороги на север и служил удобным местом встреч.
— Я отправлю гонца в Граттенбор. В последнее время я там редко бываю, но надеюсь, они еще не забыли своего лорда. Там — или в Крепости Тиса — должны были остаться сани. Джервин, мой главный управляющий, приготовит их для нас и найдет собак, которые бы их тащили. Я уверен, что мои псарни не совсем опустели. Мои воины доставят сани и собак и встретят нас в охотничьем домике, а оттуда мы направимся на север. Я сам буду править теми санями, на которых поедете вы.
— А вы умеете править санями? — немного недоверчиво спросила Ясенка.
Она сама думала о пешем походе по дороге и не рассчитывала на более быстрый способ передвижения.
— В юности я это делал, — ответил Ройанс. Он неожиданно ухмыльнулся, и сквозь его привычную важность вдруг проглянул озорной мальчишка, которым он когда-то был. — Граттенбор расположен недалеко от гор, и мы все ездим на санях и путешествуем по снегу высоко в горах. Я обожал это делать, и меня приходилось силой уводить домой. В умении пересекать снежные поля я мог бы поспорить с вашим Горином — если он тоже знает, как изготовить плетеные рамки для ног, которые не дают провалиться сквозь корку наста.
По мере того как их планы приобретали определенность, Ройанс воодушевлялся все больше. Казалось, он помолодел лет на десять, и Ясенке снова вспомнилось, как он был рад возможности участвовать в Большом Турнире вместе с другими патриархами.
— Многообразие ваших талантов не перестает меня поражать, — сказала она, тоже улыбаясь.
— Отбросьте ваши тревоги, дорогая моя, — сказал он, потрепав ее по руке. — Мы очень скоро будем в лагере наших армий и, я надеюсь, найдем ответы на все вопросы.
День уже близился к вечеру и первые крупные хлопья снега начали падать на землю, когда Рохан и Снолли снова вернулись в лагерь.