— А это сестра Барбара. — Стейнер обернулся к ней и указал на высокого мужчину с вьющимися волосами, явно моложе его. — Сестра, позвольте познакомить вас с доктором Клейборном, моим ассистентом.
Высокий мужчина протянул руку. Его пожатие было теплым — как и улыбка.
— Такие, как доктор Клейборн, — редкость в нашей профессии, — продолжал Стейнер. — Настоящий психиатр и притом не еврей.
Клейборн усмехнулся.
— Вы забываете про Юнга, [9] — сказал он.
— Я много чего забываю. — Стейнер взглянул на часы, висевшие на стене за регистратурой, и, судя по выражению его лица, успокоился. — Мне сейчас уже следует быть на полпути к аэропорту. — Он повернулся и взял саквояж в другую руку. — Извините меня, — сказал он. — У меня утреннее заседание по делам штата, а в четыре тридцать последний рейс, следующий же будет только завтра днем. Так что, с вашего позволения, я оставляю вас с доктором Клейборном. Теперь он здесь главный.
— Разумеется. — Сестра Кьюпертайн коротко кивнула. — Поторопитесь.
Бросив взгляд на своего более молодого коллегу, Стейнер направился к выходу. Доктор Клейборн пошел вместе с ним, и на какое-то время оба задержались у дверей. Стейнер быстро сказал что-то вполголоса своему ассистенту, потом кивнул и вышел.
Доктор Клейборн вернулся к сестрам.
— Извините, что заставил вас ждать, — сказал он.
— Не стоит извиняться.
Это было сказано добродушным тоном, однако сестра Барбара заметила, как за скрывавшей лицо оправой очков с толстыми стеклами на лоб вдруг набежали морщинки.
— Может, лучше отложить наше посещение до другого раза? Вам здесь хватает забот и без того, чтобы уделять внимание нам.
— Не беспокойтесь об этом. — Доктор Клейборн достал из кармана пиджака небольшой блокнот. — Вот список пациентов, о которых вы спрашивали по телефону.
Оторвав первую страницу, он протянул его старшей из сестер.
Когда сестра Кьюпертайн стала всматриваться в фамилии, выведенные на белом прямоугольнике, морщинки исчезли.
— Такера, Хоффмана и Шоу я знаю, — сказала она. — А кто такой Зандер?
— Он поступил недавно. Предварительный диагноз — прогрессирующая меланхолия.
— И что бы это могло означать?
На лбу сестры Кьюпертайн снова появились морщинки, а в голосе послышались нотки раздражения. Сестра Барбара и понять не успела, как начала говорить.
— Суровая депрессия, — сказала она. — Ощущение вины, тревога, соматические нарушения…
Увидев, что доктор Клейборн пристально смотрит на нее, она запнулась. Ее спутница улыбнулась ему, словно извиняясь.
— Сестра Барбара изучала психологию в колледже. И, я бы сказала, небезуспешно.
Сестра Барбара почувствовала, что краснеет.
— Ну, не совсем так… просто меня всегда интересовало, что происходит с людьми… так много проблем…
— И так мало решений. — Доктор Клейборн кивнул. — Вот почему я здесь.
Сестра Кьюпертайн поджала губы, а женщина помоложе меж тем подумала о том, что это ей следовало бы прикрыть рот. Нельзя быть такой высокомерной по отношению к сестре Кьюпертайн.
Интересно, подумала она, а знаком ли доктор Клейборн с языком жестов? Впрочем, не важно, ибо теперь заговорила сестра Кьюпертайн.
— И вот почему я здесь, — сказала она. — Возможно, я не очень много знаю о психологии, но иногда мне кажется, что несколько добрых слов могут принести больше пользы, нежели весь этот высокоученый разговор.
— Именно. — Доктор Клейборн улыбнулся, и морщинки на лбу сестры Кьюпертайн тотчас исчезли. — Я ценю это и знаю, что наши пациенты ценят такое отношение еще больше. Иногда случайный посетитель может за несколько часов сделать для их морального состояния больше, чем мы за несколько месяцев тщательных обследований. Вот почему мне хотелось бы, чтобы вы сегодня повидались с мистером Зандером, после того как обойдете всех тех, кого уже посещали прежде. Насколько нам удалось узнать, у него нет родственников. Если хотите, можете ознакомиться с его историей болезни.
— В этом нет необходимости. — Сестра Кьюпертайн снова заулыбалась, обретая присущую ей уверенность в себе. — Мы просто поговорим, и он сам все мне расскажет. Где я могу его найти?
— Четыре-восемнадцать, как раз напротив палаты Такера, — сказал доктор Клейборн. — Попросите дежурную по этажу, чтобы она впустила вас.
— Спасибо. — Она повернула голову в монашьем чепце. — Идемте, сестра.
Сестра Барбара заколебалась. Она знала, что хочет сказать. Всю дорогу, пока они ехали сюда, она это повторяла. Но не рискует ли она еще раз обидеть сестру Кьюпертайн?
Впрочем, сейчас или никогда.
— Вы не позволите мне побыть здесь с доктором Клейборном? Я хотела бы задать ему несколько вопросов о программе терапии…
Вот она — угрожающая морщинка. Сестра Кьюпертайн ответила быстро:
— Право же, мы не можем больше отнимать чужое время. Возможно, позднее, когда он не будет так занят…
— Прошу вас. — Доктор Клейборн покачал головой. — Мы всегда высвобождаем время в приемные часы. С вашего позволения, я был бы рад ответить на вопросы сестры.
— Это очень любезно с вашей стороны, — сказала сестра Кьюпертайн, — Но вы уверены, что…
— Уверен, — перебил ее доктор Клейборн. — Да вы не беспокойтесь. Если она не застанет вас наверху, можете встретиться с ней здесь, в холле, в пять часов.
— Очень хорошо.
Сестра Кьюпертайн отвернулась, успев перед этим отправить взглядом послание своей спутнице. За встречей в пять часов последует лекция об обязанностях и послушании старшим.
С минуту сестра Барбара пребывала в нерешительности, но голос доктора Клейборна положил конец ее колебаниям:
— Хорошо, сестра. Хотите, я проведу вас по больнице? Или вы предпочитаете сразу перейти к делу?
— К делу?
— Вы нарушаете правила. — Доктор Клейборн широко улыбнулся. — Только дипломированным психиатрам дозволено отвечать вопросом на вопрос.
— Простите.
Она проследила взглядом за тем, как сестра Кьюпертайн входит в лифт, после чего повернулась к доктору Клейборну с улыбкой облегчения.
— Не нужно извиняться. Спрашивайте, что уже давно хотите спросить.
— Откуда вы знаете?
— Догадался по опыту. — Его улыбка сделалась еще шире. — Еще одно преимущество, которое отличает нас, квалифицированных психиатров. — Он сделал жест рукой. — Ну же, давайте.