— Какие там еще обстоятельства! — Он повернулся к спутникам Роя. — Ладно, вы здесь. Но помните одно: держите язык за зубами. Оба. — И он пошел прочь, не дожидаясь ответа. — Идемте.
— Вы скажете нам, что случилось? — спросил Клейборн.
— Увидите. Кое-что действительно случилось.
Когда они дошли до середины студийной улицы, Рой понял, куда они направляются. Один из павильонов с левой стороны был открыт, и перед входом Эймс увидел сверкающий красный хэтчбэк, на котором ездил Фрэнк Мадеро, начальник пожарной службы студии.
В павильоне номер 7 горел яркий свет. Дрисколл провел их мимо гримерок к декорациям.
Рой сразу угадал, где они оказались. Интерьер был легко узнаваем. Это была спальня матери Нормана, в том виде, в каком он ее описал в сценарии. Или почти в том же.
Их ждали двое: коренастый, усатый Мадеро и старый Чак Гроссинджер, один из ночных сторожей. Они разговаривали в углу, стоя возле кровати с пологом.
Рой сощурился от яркого света. На первый взгляд декорации не пострадали, но в воздухе стоял острый запах сгоревшей ткани. Потом он увидел обуглившиеся концы покрывала, выгоревшие наволочки, потемневшую стену за изголовьем кровати.
— Хорошо, что я тут вовремя оказался, — заговорил Гроссинджер. — Проходил мимо, дверь была чуть приоткрыта, и я увидел внутри мерцающий свет. А потом почувствовал запах дыма. Вбежал внутрь, а там кровать горит, ну, я схватил со стены огнетушитель…
— И едва сам не поджарился. — Фрэнк Мадеро покачал головой. — Когда такое происходит, ты должен сразу сообщать мне.
— Черт, да пока вы с парнями возились бы со снаряжением в гараже, здесь бы уже все сгорело. А если бы еще и бензин взорвался…
— Бензин?
Дрисколл с недовольным видом подошел к Мадеро, который наклонился и на какое-то время исчез из поля зрения Роя за дальней стороной кровати.
— Только что нашел, — произнес он.
И поднял пятигаллоновую канистру.
Дрисколл взял канистру и встряхнул ее.
— Да ведь ее даже не открывали.
— Крышки нет, — возразил Мадеро. — Кто-то собирался воспользоваться ею, но ему помешали.
— С чего вы взяли? — Дрисколл наклонился и заглянул под кровать. — Смотрите, там и банки с краской, и кисти. Вот лентяи, свалили все это сюда, закончив работу, вместо того чтобы отнести в кладовку. А может быть, кто-то из них уснул с сигаретой во рту. Кровать загорелась, он запаниковал и смылся.
Мадеро покачал головой.
— Поверьте мне на слово, это поджог. Лучше вызвать…
— Погоди. — Дрисколл повернулся к охраннику. — Ты уже говорил с Тэлботом?
Рой вспомнил, о ком шла речь. Тэлбот был начальником охраны студии.
Гроссинджер опустил голову, не выдержав пристального взгляда Дрисколла.
— Не успел. Вы же знаете, где он живет — аж в Саузенд-Оукс. [69] Вот я и подумал, что к тому времени, когда он сюда доберется…
— Меня не интересует, что ты подумал. Кто-нибудь еще из ночной смены знает об этом?
— Нет. Джимми у ворот, Фриц и Мэнхофф на дальней парковке.
Дрисколл повернулся к Мадеро.
— А твои люди?
— Сегодня дежурят Перри и Козенс, но они спали наверху, когда явился Гроссинджер. Говорит, не бери в голову, огонь все равно потушен и все выглядит как случайность, поэтому я просто сел в машину и приехал сюда один.
— Значит, никто, кроме нас, не знает о том, что здесь произошло?
— Кроме нас и того парня, который это сделал. — Фрэнк Мадеро указал на канистру с бензином в руках Дрисколла. — Знаю, к чему вы клоните, но тут поджог…
Дрисколл отступил, покачав головой.
— Нет, ты ошибаешься. Это случайность.
Кровь бросилась в лицо Мадеро.
— С каких это пор вы здесь распоряжаетесь?
— С тех пор как Барни Вейнгартен уехал в Европу, — ответил Дрисколл. — Рубен отбыл в Нью-Йорк, значит, теперь я главный. А почему, по-твоему, я все еще был в офисе, когда ты мне позвонил? У меня полно хлопот и без ваших советов насчет того, как мне следует работать.
Мадеро заговорил громче:
— Может быть, и так. Но если вы попытаетесь замять это дело, то у нас могут быть большие неприятности…
— Заткнись и послушай! Хочешь неприятностей — иди в полицию. Опиши все как было — оба опишите, все как рассказали мне. А когда вернется Вейнгартен и узнает, как сработала сегодня охрана, когда он услышит про то, что эти клоуны из пожарной службы спали, пока горел огонь, который мог спалить весь этот чертов павильон, вы оба — я вам гарантирую — выпадете из колоды.
— Вам это так не пройдет. — В голосе Мадеро уже не чувствовалось прежней уверенности — скорее он искал поддержки.
— Доверьтесь мне. — Дрисколл повернулся к Рою, Джан и Клейборну. — Все, что мне от вас нужно, — это молчание. Если кто-либо спросит, почему вы сегодня здесь, скажите — производственное совещание.
— А вы ничего не забыли? — заговорил Гроссинджер, выступив вперед. — Улики…
— Какие еще улики? — Дрисколл постучал пальцами по канистре. — Это я выброшу сам. — Потом он взглянул на кровать. — Вы с Мадеро возьмите покрывало и избавьтесь от него. Завтра скажу Хоскинсу, что рисунок очень сложный, пусть сделает что-то попроще. Поищите что-нибудь, чем можно убрать пятна со стены. Включите кондиционеры, чтобы все здесь проветрить.
Мадеро пожал плечами.
— Как скажете, но если что-то пойдет не так…
— Ничего не случится, если будешь хорошо себя вести. — Дрисколл улыбнулся. — Делай, что я говорю, и завтра спокойно отправишься домой. — Он двинулся к выходу. — Ладно, на этом все. Утром приеду все проверить.
Рой вышел следом за остальными в темноту студийной улицы, посребренной лунным светом. Джан и Клейборн молчали, но он знал, о чем они думают. Он хочет замять это дело. А они — невольные соучастники.
Он нагнал Джан. Глаза ее сверкали, а лунный свет усиливал бледность лица. Лица Клейборна он не видел — тот уже ушел вперед с Дрисколлом.
— Мне надо поговорить с вами, — сказал Клейборн.
— Говорите.
— С глазу на глаз.
Продюсер покачал головой.
— Послушайте, мы здесь все в одной лодке. Хотите что-то сказать — говорите.
К ним подошли Рой и Джан. Клейборн перевел взгляд на канистру, которую Дрисколл держал в руке.
— Эта канистра с бензином, — пробормотал он. — Я видел такую же в прошлое воскресенье, когда Норман поджег фургон.