— Я видел тебя на тренировке, — заметил Джейк. — Ты просто рожден для баскетбола. Броски — супер!
— Ах да, тренировки... — скучающе протянул Люциус.
— Ну да. Чем больше тренируешься, тем лучше результат. Без них никуда.
— Тренировки — это скучно, — сказал Люциус, не глядя на Джейка. — Предпочитаю Соревнования.
— Джейк, ты занимаешься реслингом? — спросил отец, передавая ему блюдо припущенного шпината со специями.
Мои родители увлеклись индийской кухней, а потому на закуску полагался шпинат, или сааг, как его гордо называл пала. Мы же не могли, как обычная семья, приготовить к приходу гостей барбекю.
Джейк настороженно посмотрел на зеленую кашицу, но миску взял:
— Да. Недавно меня выбрали капитаном.
— Это так по греко-римски — на матах елозить, — сухо заметил Люциус, поддев на вилку порцию шпината. Зеленая кашица медленно сползла в тарелку.
Джейк смущенно на меня посмотрел. Я пожала плечами: дескать, чего взять с иностранца?
— Люциус, помоги мне на кухне, — сказала мама, бросив салфетку на стол. На просьбу это было мало похоже.
Уф, пронесло! Я мысленно поблагодарила маму, пообещав прибрать в доме или устроить внеочередную стирку.
Люциус вышел в кухню, а за столом возникла неловкая пауза, во время которой мы делали вид, что не слышим обрывки разговора («веди себя вежливо», «недалекий человек» и «избавь нас от своего общества»).
Через пару минут мама вернулась. Одна.
— А вот лепешки, попробуйте! — мрачно предложила она, не потрудившись объяснить, куда исчез невоспитанный румын.
На тарелке Люциуса остывал нетронутый шпинат...
***
Ужин закончился, Джейк ушел, а я направилась к гаражу. Люциус бросал мяч в прикрученную к стене баскетбольную корзину, о существовании которой все давно забыли. На десятом броске я решила обнаружить свое присутствие.
— Привет!
Люциус повернулся, зажав мяч под мышкой. В футболке (подарок моей мамы) он удивительно напоминал обычного американского подростка. Но едва он раскрыл рот, как всякое сходство испарилось.
— Добрый вечер, Джессика. Чем обязан твоему визиту? Надеюсь, ты приятно провела время?
— Джейк ушел, у него дела.
— Какая жалость! — Люциус не глядя, швырнул мяч прямо в корзину.
— Какая муха тебя укусила? Все слышали, как ты на кухне распинался, Джейка оскорблял.
— Правда? — удивился Люциус. — Я не нарочно. Хамство — удел мужланов.
Я скрестила руки на груди:
— Мы с Джейком тебе не угодили? Так и скажи прямо, а не загадками о китах и о судьбе.
— А что говорить? Ты свое мнение уже составила.
— Не знаю, чего ты добиваешься, — призналась я. — Когда ты подарил мне платье, я решила, что тебе безразлична, встречаюсь я с Джейком или нет.
Люциус выронит мяч и долго поднимал его с земли, избегая смотреть мне в глаза.
— Знаешь, сегодня я увидел, как он на тебя смотрит …
— Что?! — Неужели Люциус ревнует?
— Джессика, он мне не нравится, — в конце концов сказал Люциус. — Он недостаточно хорош для тебя. Неважно, что ты думаешь о наших отношениях, но я прошу тебя, не разменивайся на недостойного тебя мужчину. На мальчишку.
— Ты совсем не знаешь Джейка, — сердито возразила я. — Ты даже не попытался узнать его поближе. За ужином он старался быть с тобой вежливым.
Люциус пожал плечами:
— Видишь ли, ему с трудом даются основы английской литературы, что уже говорит о многом…
— Джейку не нравится «Моби Дик». Ну и что? Мне тоже не нравится.
— Джессика, сегодня у меня странное настроение, — не то разочарованно, не то грустно произнес Люциус, снова избегая моего взгляда. — Прости, мне лучше побыть одному.
— Люциус...
— Джессика, пожалуйста. — Он повернулся ко мне спиной и небрежно послал мяч в корзину.
— Ладно, ухожу.
Через час я выглянула на улицу. Уже стемнело, однако Люциус все еще тренировался при свете прожектора, висевшего на гараже. Я хотела окликнуть упрямого румына, но передумала: Люциус с пугающим упорством без единого промаха засаживал мяч в корзину, словно срывая на нем свою злость.
Дорогой дядя Василе!
Мои поздравления, связанные с приближением Дня Всех Святых. Американцы с некоторой наивностью изображают вампиров, полагая, что наша раса состоит в основном из бледных мужчин неопределенного возраста с врожденной предрасположенностью к облысению и привычкой злоупотреблять гелем для волос.
Однако к делу. Признаюсь, ситуация медленно, но верно выходит из-под моего контроля. Я уже испробовал многочисленные «американские» стратегии в попытке завоевать симпатию Антаназии: теперь я ношу джинсы (удобное одеяние) и играю в баскетбол — спорт для тех, кто хочет добиться популярности (называй меня «номер двадцать три»).
Мои старания Антаназию не впечатлили. Она и вправду увлеклась крестьянином (Василе, если бы ты слышал его жалкие потуги поддержать разговор... Это невыносимо! Я бы предпочел набить уши вездесущей чечевицей, только бы не слушать бредни этого невежи больше двух минут подряд).
Если честно, я не понимаю Антаназию. На днях я решил, что мы наконец-то продвинулись в нужном направлении. Я купил ей восхитительное платье, в котором она действительно походит на принцессу, и мне даже покололось, что мы чего-то достигли. Ах, кок она рассматривало себя в зеркале! Антаназия словно изменила свое отношение ко мне и...
Не тут-то было! Крестьянин прилип к ней, будто пиявка или клещ, от которого нельзя избавиться. И что Антаназия в нем нашла? Почему она к нему благосклонна? Я могу дать ей намного больше: могу поддержать любой разговор, я остроумен, привлекателен, будущий глава рода. У меня есть замок, слуги... все, что она пожелает! Все, что она заслуживает...
Прости, я отвлекся.
Видишь ли, Василе, я боюсь, что, если Антаназия откажется признать пакт и принять меня как своего мужа, ты во мне разочаруешься. Признаюсь, твоего разочарования я не переживу, а потому должен держать тебя в курсе событий, чтобы возможная неудача не стала для тебя неожиданностью. Я продолжу попытки завоевать расположение Антаназии, пусть даже и безуспешные.
Твой смиренный племянник Люциус.
P.S. Если тебе предложит отведать сааг, откажись, по возможности не нарушая правил хорошего тона. Умоляю, пришли мне пару замороженных зайцев!