— Наверное, да, — сказал он, и я улыбнулась, услышав его хриплый голос.
Я намеренно медленно, желая совсем свести его с ума, положила губку и протянула руку, чтобы осторожно расстегнуть молнию на спине. Взгляд Дрейка скользил по моему лицу, груди, по моему отражению в зеркале, которое висело у меня за спиной.
Вскоре молния была расстегнута. Я слега передернула плечами, и две тонкие, расшитые изумрудами бретельки, поддерживавшие платье, соскользнули по моим рукам. Платье спустилось до талии, и взгляд Дрейка переместился на мою грудь.
— Это стриптиз?
— Ну, мне же нужно снять платье. Конечно, если хочешь, можешь назвать такое простое действие стриптизом... — Я провела кончиками пальцев по груди, качнула бедрами, и платье соскользнуло еще ниже.
— Хорошо получается. Продолжай, — велел он хриплым голосом. Он сел в воде, сжимая руками край ванны, губы его изогнулись в легкой улыбке, мышцы рук и торса напряглись.
Я провела ладонями по животу, затем дальше, по бедрам. Одно движение — и платье с легким шорохом упало к моим ногам.
Дрейк приглушенно застонал, наблюдая за платьем; затем взгляд его медленно поднялся вверх, на краткое мгновение задержался на моих бедрах, на весьма сексуальных трусиках, представлявших собой несколько кусочков шелка и кружева, затем устремился вверх, к черному кружевному бюстгальтеру без бретелек, который я как раз расстегивала.
— Kincsem, ты самое прекрасное существо, которое когда-либо рождалось на этой земле, — произнес он, когда я сняла белье; под его горячим взглядом соски моментально стали твердыми. — И ты принадлежишь мне. Каждая клеточка твоего тела принадлежит мне.
Я направилась к нему, наслаждаясь взглядом его изумрудных глаз с неправдоподобно узкими зрачками. Я перекинула через него ногу, поставила ее на противоположный край ванны и беспомощно прошептала:
— Помоги мне с застежкой.
Он впился горящими глазами в то, что мелькнуло перед ним сквозь прозрачное белье, затем взгляд его проследовал вдоль бедра к обуви.
— Бедняжка. Ты не можешь сама снять босоножки. Я обязан помогать тебе всем, чем могу.
Его горячая рука сжала мою щиколотку, он наклонился вперед и ухватился за застежку зубами; тонкий ремешок сразу подался. Длинные чувственные пальцы, лаская мою кожу, сняли босоножку. Дрейк бросил ее на пол и принялся целовать ступню от пятки до кончиков пальцев.
Почувствовав его прикосновения, я ослабела и уже готова была упасть в его объятия. Он поднял голову и протянул руку:
— А другая?
Я осторожно поставила босую ногу в ванну, рядом с Дрейком, и теплая вода заплескалась вокруг, как в том эротическом сне. Другую ногу я закинула Дрейку на плечо. Его рука обхватила мою лодыжку и устремилась вверх, оставляя за собой огненный след. Губы его припали к моему бедру, и прикосновение его языка заставило меня задрожать все телом; меня бросало то в жар, то в холод. Он снял вторую босоножку и притянул меня ближе к себе.
— А теперь, мне кажется, нам нужно избавиться вот от этого.
Наши тела соприкоснулись; он двумя руками взялся за трусики и буквально сорвал их с меня. Крошечный кусочек ткани полетел на пол, к босоножкам.
— Ты совершенно прав. Они нам не нужны, — согласилась я, опускаясь на колени, и обхватила ногами бедра Дрейка; я выгнулась, чтобы прижаться к его груди. Руки его ласкали все мое тело, сжимали бедра, проводили по влажной от воды с ароматическими маслами груди, которая ныла от желания. Я наклонилась вперед, чтобы поцеловать его, ощутить вкус его пламени, вкус его тела, и все поплыло у меня перед глазами, когда кончик моего языка прикоснулся к его языку, танцуя свой чувственный танец. Его пальцы гладили и пощипывали мои соски, пока я не забыла обо всем, кроме могучего желания ощутить его плоть внутри себя.
— Я хочу сегодня ночью покататься на драконе сказала я; мой голос тоже прозвучал хрипло, но мне было все равно. Я провела пальцами по его груди, вниз к животу, оставляя влажный след. У него перехватило дыхание, когда я нашла то, что искала, спрятанное в воде, казавшейся черной из-за цвета ванны, и стон вырвался из груди Дрейка, когда я ласкала его член, твердый, словно окружавший нас камень, гладила его мягкую, бархатистую кожу.
— Можешь покататься на мне, супруга, — произнес он сквозь очередной стон, и, когда я прикусила зубами кожу на его шее, на ней выступили жилы. Он скользнул вниз, я тоже опустилась, и пальцы его коснулись моего заветного места, раздвинули плоть. Я позволила ему войти в себя, затем впилась в его нижнюю губу; руки его поглаживали мою спину.
— Подыши еще огнем, Дрейк, — прошептала я и опустилась на него.
Я хотела его; мгновение — и вот уже мы слились в единое целое. Его плоть оказалась внутри моей плоти, и с моих губ сорвался приглушенный крик восторга. Мои бедра словно жгло огнем в том месте, где руки Дрейка стискивали их, приподнимая меня. Мне не хотелось шевелиться; я наслаждалась ощущением его плоти глубоко внутри меня, касавшейся таких мест, которых до него не касался никто другой.
Однако вскоре мое тело заныло от испепеляющего желания; губы наши встретились, и я начала двигаться, и его пальцы и язык, каждая клеточка его тела подгоняли меня. Языки пламени лизали наши сплетенные тела, но я не обращала на них внимания. Я видела и чувствовала только мужчину, сжимавшего меня в объятиях, слышала только биение своего сердца, настолько оглушительное, что из-за него с трудом могла разобрать страстные, жаркие слова, которые он шептал мне, не отрываясь от моих губ, я ощущала лишь прикосновение его тела, скользившего по моему, обжигавшего меня сильнее огня. Напряжение, зародившееся внутри меня в тот момент, когда я перешагнула порог ванной, усиливалось, сердце мое колотилось все быстрее, пока я не поняла, что мое тело сейчас разорвется на кусочки. Я сжала Дрейка в объятиях, желая, чтобы он достиг вершины наслаждения одновременно со мной. Он прокричал что-то, дрожа, подаваясь вперед, навстречу мне. Я в экстазе выгнулась, и пламя устремилось от моего тела к Дрейку. Я почувствовала, как внутри меня извергается вулкан, и наши восторженные крики слились в один, когда мы горели в огне, более жгучем, чем пламя тысячи солнц.
Я заметила огонь только тогда, когда мне удалось оторваться от тела Дрейка, на котором я лежала без сил, с бешено бьющимся сердцем, стараясь вдохнуть хоть немного воздуха, слушая его хриплое дыхание и понимая, что он чувствует то же самое; это странным образом успокоило меня. Дрожащими, ослабевшими руками я оперлась о края ванны, улыбаясь при виде потрясенного выражения в его темно-зеленых глазах. Краем глаза я заметила какой-то свет и в изумлении огляделась по сторонам.
— Ничего себе. Ты зажег воду!
— Нет, kincsem, это твоя страсть зажгла ее, — поправил он меня, притягивая к себе мое обмякшее тело и осыпая меня поцелуями.