Колчин встал.
— Разрешите идти?
— Небось думал, что я с ними заодно? — снова спросил Нефедов. — А ты верь людям, Федор Алексеевич. В наше время только и остается, что верить друг другу. Сейчас и не разберешь, кто враг, а кто друг. Вчера одно уголовное дело завершили. Так там против нас работал бывший сотрудник эстонского КГБ, кстати, окончивший Московскую высшую школу КГБ. Вот такие дела. Будь очень осторожен, — сказал генерал в заключение.
Когда Колчин ушел, он еще минут пять мерил свой кабинет шагами, потом подошел к селектору.
— Майора Варламова ко мне.
Появившемуся офицеру он коротко сказал:
— Возьмите под наблюдение следователя Колчина. Дайте ему надежную охрану. И пусть будут осторожны. Против него могут действовать профессионалы.
В другом кабинете Владимир Александрович, заместитель директора ФСК, звонил заместителю директора Службы внешней разведки генералу Лукошину. Он звонил по правительственной вертушке, исключавшей возможность подслушивания. На этих длинных желтых телефонах был еще герб Советского Союза.
— Добрый день, генерал, — просто начал Владимир Александрович. — Как у тебя дела?
— Все в порядке. Ты убрал своего следователя? — спросил Лукошин.
— Не получилось.
— Как это не получилось? — разозлился генерал-разведчик. — Прикажи, чтобы передал дело — и все.
— Начальник следственного отдела заартачился. Отказывается менять следователя. Ты его знаешь. Генерал Нефедов, маленького роста, помнишь, я вас на приеме знакомил?
— Может, он что-то заподозрил?
— Да нет, ничего. Просто настаивает, чтобы его следователь завершил уголовное дело. Он вообще всегда поддерживает своих следователей, не любит их менять.
— Смотри сам, Владимир Александрович. Группа «Рай» в твоем ведомстве. Всплывет что-нибудь наружу — и будет нехорошо.
Лукошин больше ничего не сказал, но другой генерал его понял.
— Не будет, — успокоил Лукошина его собеседник, — постараемся что-нибудь предпринять.
— Может, я пришлю своего специалиста? — спросил Лукошин.
— Ты думаешь, у меня плохие специалисты? — обиделся генерал из контрразведки.
— Вижу, какие специалисты, если этот майор остался жив, — пробормотал Лукошин, зная, что их разговор невозможно подслушать.
— Твои тоже один раз промазали. В Минске, — напомнил Владимир Александрович.
— Сами ошиблись — сами и исправили, — веско заявил Лукошин.
— Мы сделаем то же самое, — заключил разговор Владимир Александрович.
Он положил трубку. Две больших звезды на его погонах тускло блестели. Первый заместитель директора ФСК Владимир Александрович Миронов был еще очень молод. По старым традициям КГБ — недопустимо молод. Ему шел всего пятьдесят второй год. Всю свою жизнь он работал в системе КГБ — МНБ — ФСК. И каждая перетряска органов выбрасывала его наверх. Иногда помогал случай, иногда — нужные люди, с которыми он умел дружить. Теперь от его умелых шагов зависело, займет ли он в своей организации высший пост, или так и останется первым заместителем. Он вызвал секретаря.
— Полковника Фогельсона ко мне, срочно.
Знакомая Арчила оказалась немолодой женщиной лет шестидесяти. Правда, квартиру она содержала в идеальном порядке и без лишних разговоров предоставила каждому из гостей по комнате. Но спали они плохо, просыпаясь от любого постороннего звука. Квартира была расположена на втором этаже, и сюда долетали любые звуки с улицы.
Рано утром они покинули квартиру без сожаления, взяв с собой свои вещи. Сдав их в камеру хранения Киевского вокзала, они неспешно наметили план на этот день, завтракая в одной из многочисленных закусочных, расположенных у вокзала.
У банка «М» они появились около часа дня, когда Русаков, по их расчетам, должен был ехать домой на перерыв. К их удивлению, он вышел не один, а с женщиной, которую Дронго уже видел. Это была вторая женщина, заходившая в кабинет Русакова, — из бухгалтерии. Ей было лет тридцать пять — сорок. Дронго тогда обратил внимание на ее уверенную походку, умение держаться и красиво уложенные волосы.
Русаков и женщина сели в его «Крайслер» и поехали в сторону центра. Поймав такси, Дронго и Манучар отправились следом. У ресторана «Парадиз», прямо в центре города, «Крайслер» остановился, и двое его пассажиров прошли обедать в этот один из самых дорогих ресторанов города.
Дронго, взяв пистолет у Манучара, пошел за ними. Манучару он приказал оставаться у автомобиля. Русаков и понравившаяся Дронго женщина обедали в глубине маленького зала. Они не обращали никакого внимания на посетителя, пока он бесцеремонно не сел за их столик.
Разгневанный Русаков повернулся к нему и узнал Дронго.
— Вы? — спросил он, не зная, что сказать.
— Как ваши ребята себя чувствуют? — очень участливо спросил Дронго. — Все в порядке?
Русаков сделал какое-то нервное движение.
— Спокойно, — произнес Дронго, чуть показывая оружие под пиджаком. Плащ он оставил Манучару. — Одно лишнее движение — и я буду стрелять.
Русаков замер, не поднося вилку ко рту. Женщина с интересом посмотрела на Дронго.
— Неужели вправду будете стрелять? — спросила она.
— Обязательно, — улыбнулся он ей. — Вчера этот мерзавец сначала послал за нами одного громилу, а когда мы его убрали — еще двоих. Причем таких нахальных, что они чуть не задушили моего друга.
— Вы дали не свой паспорт, — переводя дыхание, произнес Русаков.
— Конечно, я же не настолько глуп, как вы.
— Что вам нужно? — спросил Русаков.
— Прежде всего чтобы вы вели себя спокойно. Даже если вам удастся сбежать отсюда от меня, на улице вас застрелят. Там стоят наши люди.
— Я же ничего не сказал, — попытался оправдаться Русаков. Дронго подозвал официанта.
— Счет, пожалуйста.
Официант удивленно посмотрел на обедавших.
— Разве вы платите наличными? — спросил он Русакова.
— Сегодня плачу я, — поспешил сказать Дронго. — Это мои гости.
— Сто сорок долларов, — пожал плечами официант.
— Возьмите двести. Сдачи не надо, спасибо, — улыбнулся еще раз Дронго. В конце концов, он тратил деньги Давида.
— Теперь очень медленно встаем, — приказал он обедавшим.