Было так тяжело сконцентрироваться на его словах, так сложно понять, что он говорил. Она оставила свои попытки освободиться от трупа и направила свои силы не вовне, а внутрь себя и в конце концов вытянула себя из этого водоворота паники и отчаяния.
Кожа на голове перестала болеть, как будто кто-то отпустил ее волосы. Давление на ее грудь исчезло, освободилась и нога.
Она должна была всего лишь прекратить обращать внимание на мир вокруг себя. Мертвые, пустыня, даже Кваббо — все это тотчас стало неважным. Она как бы сконцентрировала силы в кулак и сильными ударами сметала в сторону все, что отвлекало ее от самой себя, от того, что было в ней и жаждало освобождения.
Она открыла глаза — когда же она их закрывала? — пустыня была прежней. Мертвые растаяли в воздухе, сон Еноха оставался таким же безмятежным, как и прежде. Сендрин сидела на корточках на песке возле своего верблюда. Животное терпеливо стояло рядом, казалось, что оно терлось о ветер, почесывая им свою щетинистую шкуру. Кваббо сидел на своем верблюде и обеспокоенно смотрел на нее сверху.
— Все в порядке? — спросил он.
Она поморгала, привыкая к солнечному свету.
— Как долго… я имею в виду, я была…
— Два-три вдоха. Ты внезапно выпала из седла. Я как раз хотел спуститься и проверить, не ушиблась ли ты.
Немного помедлив, она покачала головой.
— Ничего не случилось. Вероятно, все дело просто в жаре.
Она спрашивала себя, знал ли он о том, что она видела. В любом случае, он мог читать об этом в ее мыслях, может быть, он этим сейчас и занимался. Внезапно ей пришло в голову, что он не сможет этого сделать, если она воспротивится этому. Или, по крайней мере, попробует закрыться от него.
Большим напряжением воли она внушала себе, что то, что происходит в ее голове, не предназначено для Кваббо. Уже через пару секунд по наморщенному лбу сана она поняла, что ее попытка удалась, его стремление проникнуть в ее мысли наткнулось на преграду, сооруженную ею вокруг своих мыслей.
Ощущение прикосновения рук мертвецов было все еще свежо и вызывало страх, но, тем не менее, она ощущала триумф. С одной стороны, ей удалось взять под контроль силу своего взгляда — отныне не будет возникать никаких неподвластных ей видений, с другой — она больше не позволит Кваббо читать свои мысли. Было достаточно причин для радости.
Кваббо ничего на это не сказал, только обреченно дернул поводья и погнал верблюда вперед. Сендрин приказала своему верблюду лечь, поднялась в седло и последовала за саном. Ужас, который до сих пор владел всем ее телом, исчез, и чувство, что она добилась победы, стало еще сильнее. Она была горда, однако прилагала все усилия, чтобы не впасть в эйфорию. Сейчас она не могла себе позволить необдуманных поступков.
Даже через час пути над песком по-прежнему возвышались части отдельных каменных сооружений и блестящие шпили башен. Енох, должно быть, был огромным городом. Селкирк вряд ли смог откопать весь город, как он это утверждал в своих записках. Сендрин невольно спрашивала себя: а что, если в его дневниках есть и другие неправдивые сведения? Почему лорд лгал сам себе, ведь записки предназначались только для него?
Несколько недель назад в беседе с профессором Пинтером ей стало ясно, что Селкирк после открытия Еноха посвятил себя следующей — и последней — своей находке в Калахари. Очевидно, оттуда он приказал доставить камни, которые были встроены в стены поместья в Ауасберге. Было ли это то место, к которому вел ее Кваббо? Что делала там женщина, призывы которой она слышала? И что привело ее в такое отчаяние, что она звала Сендрин, чужеземку, находящуюся от нее за сотни километров, и просила ее о помощи?
Но делала ли она это вообще? Конечно, в ее призывах звучали страх и безнадежность — вне всякого сомнения, женщина нуждалась в помощи. Но просила ли она Сендрин хоть раз открыто об этом? Она больше ничего не произносила, только называла ее по имени, посылая сигналы, которыми был наполнен мир шаманов. Просила ли она ее о чем-то? Нет, не было ничего такого. Что, если эти призывы были скорее предупреждением? Значит, нельзя оставаться слепой и глухой к тому, что ее окружало. Она должна быть осторожной, наблюдать за Кваббо, за пустыней, которую они пересекали. Вероятно, тогда она смогла бы найти ключ к тем многочисленным загадкам, с которыми судьба сталкивала ее на протяжении последних месяцев.
Прогноз Кваббо оказался верным. Прошло полдня, прежде чем они достигли высокого вала из песка. За ним, объявил сан, находилась их цель.
Сендрин не задавала вопросов. Она молча присоединилась к Кваббо, так что теперь она ехала рядом с ним. Они рысью пустили верблюдов через вал. Он был гораздо выше и круче, чем склоны близлежащих дюн, и кто бы ни насыпал его, он явно сделал это не лопатой и киркой.
Но даже осознание этого не подготовило Сендрин к виду, открывшемуся ей с вершины песчаного вала.
Вал не шел по прямой, как это можно было предположить, глядя на него снизу. Он был скорее спиралевидной формы, причем внешний виток спирали представлял собой край гигантского кратера. Высота внутренних витков постепенно понижалась и была, пожалуй, не больше высоты дюн вне кратера. Это сооружение напоминало дом улитки, построенный из песка. Диаметр кратера был, судя по всему, больше трех километров.
В центре спирали возвышалось титаническое сооружение. Конец песчаного вихря проходил через его портал внутрь и исчезал там, в пасти мрака; один только этот вход мог быть высотой не меньше пятидесяти метров и такой же ширины.
Невероятные кубы из камня, содержащего медь, в свете заходящего солнца сверкали красноватыми оттенками. Они были составлены во что-то, не обладающее ни симметрией, ни гармонией. Сооружение высотой минимум в сто пятьдесят метров возвышалось в центре странного песчаного вихря. Вокруг него не было никаких признаков жизни. Кроме портала, не существовало других отверстий — ни окон, ни дверей.
Тишина, стоявшая над этими грандиозными декорациями, и отсутствие внутри кратера малейшего дуновения ветра вызывали тревогу. Сооружение напоминало каменный череп, из зева которого высовывались витки песчаной спирали как необычной формы язык.
— Храм Великого Змея, — благоговейно прошептал Кваббо.
Даже его голос был не в состоянии вывести Сендрин из оцепенения, охватившего ее при виде удивительной долины. Только через некоторое время она очень медленно отвела свой взгляд от сооружения и посмотрела на Кваббо.
Он кивнул ей, подбадривая.
— Ты знаешь, что нужно делать.
— Нет, — возразила Сендрин, но в душе она все-таки знала это и снова не стала задавать вопросов, вместо этого она погнала своего верблюда через вал, вниз по склону.
«Буря создала эту воронку, — ее мысли возникали как в трансе. — Великий Змей отобразился в песке. Это сооружение пережило тысячелетия, пока Селкирк не нарушил его покой».
Кваббо остался на краю кратера. Ничего другого она и не ожидала. Она была той, кого загадочный голос призвал в храм.