После нескольких часов ожидания я увидел, как на востоке повис предрассветный полумрак, звезды поблекли, а затем серые сумеречные тона оттеснил розовый свет, окаймленный золотом. Я услышал стон и увадел песчаную бурю, бушевавшую среди древних камней, хотя небо было ясным и обширные пространства пустыни оставались неподвижными. Затем над линией горизонта, окаймляющей пустыню, взошел огненный край солнца, который был виден сквозь уносившуюся прочь небольшую песчаную бурю, и мне, охваченному какой-то лихорадкой, почудился доносившийся из неведомых глубин металлический скрежет, который словно приветствовал огненный диск, как некогда приветствовали его колоссы Мемнона с берегов Нила. В ушах моих стоял звон, воображение бурлило, пока я неспешно погонял своего верблюда, приближаясь к этому затерянному в песках безмолвному месту, которое из всех живущих на земле удостоился созерцать я один.
Я бродил среди бесформенных фундаментов домов, не находя ничего, похожего на резьбу или надписи, которые напомнили бы о людях, если это были люди построивших город и живших в нем невообразимо давно. Налет древности на этой местности был каким-то нездоровым, я больше всего на свете мне хотелось увидеть какие-нибудь знаки или эмблемы, доказывавшие, что город и в самом деле был задуман и заложен представителями рода людского. Без сомнения, мне были неприятны пропорции и размеры этих развалин. Благодаря запасу разнообразных инструментов и снаряжения, я сделал множество раскопок внутри пространств, окруженных стенами разрушенных сооружений; однако дело шло медленно я не обнаружил ничего значительного. Когда вновь наступила ночь и взошла луна, я почувствовал дуновение прохладного ветра, а вместе с ним возвращение отступившего было страха; и я не решился заночевать в городе. Когда я покидал древние стены, чтобы уснуть вне их пределов, за моей спиной возник небольшой гудящий песчаный вихрь, пронесшийся над серыми камнями, хотя луна была яркой, а пустыня по большей части оставалась спокойной.
Я пробудился на рассвете, вырвавшись из хоровода кошмарных сновидений, в ушах стоял звон, подобный колокольному. Я увидел, как красный край солнца пробивается сквозь последние порывы небольшой песчаной бури, вздымающейся над Безымянным Городом, и отметил про себя безмятежность всего остального ландшафта. Я еще раз отважился побродить среди развалин, которые вздувались под песками, как какой-нибудь сказочный великан под покрывалом, еще раз попытался откопать реликвии забытой расы, и вновь безрезультатно. В полдень я отдохнул, а затем длительное время посвятил исследованию стен, линий бывших улиц и контуров почти исчезнувших зданий. Все говорило о том, что некогда это был могучий город, и я задумался, в чем же состоял источник его величия. В моем воображении возникла полная картина великолепия века столь отдаленного, что о нем не могли знать и халдеи. В моей голове промелькнули таинственные образы: Обреченный Сарнаф, стоявший на земле Мнара, когда человечество было молодо; загадочный Иб, высеченный из серого камня задолго до появления на Земле рода людского.
Неожиданно я наткнулся на место, где залежи породы круто вздымались из песков и образовывали невысокую скалу, и здесь с радостью для себя обнаружил следы существования народа, живщего задолго до Великого Потопа. Грубо высеченные на поверхности скалы формы являлись, несомненно, фасадами нескольких небольших приземистых домов и храмов, вырубленных в скале; я подумал, что интерьер этих зданий наверняка хранит не одну тайну невообразимо далеких столетий, тогда как резные изображения, расположенные снаружи, давным-давно могли стереть песчаные бури.
Я заметил неподалеку темные проемы. Они располагались очень низко и были засыпаны песком, но я расчистил один из них лопатой и ползком протиснулся в него, держа перед собой зажженный факел, который, как я справедливо рассудил, был совершенно необходим для раскрытия тайн Безымянного Города. Очутившись внутри, я понял, что вырубленное в скале пространство действительно было храмом. Я увидел явные признаки того, что здесь, в этих благодатных местах, какими они были до их превращения в пустыню, жили люди, и этот храм был для них местом поклонения. Были здесь примитивные алтари, столбы, ниши, удивительно низкие; хотя мне и не удалось обнаружить ни скульптуры, ни фрески, зато было здесь множество отдельных камней с явно рукотворными формами, превращавшими их в некие символы.
Потолок отделанного резцом зала был очень низким я едва мог выпрямиться, стоя на коленях, и это показалось мне странным. Однако площадь зала была настолько велика, что мой факел освещал лишь часть темного пространства. В дальних углах зала меня охватывала дрожь некоторые алтари и камни напоминали о забытых обрядах, ужасных, отвратительных и необъяснимых по своей сути что за люди могли воздвигнуть и посещать такой храм? Рассмотрев все что было внутри, я выполз обратно, охваченный жаждой узнать, что еще откроют мне храмы.
Уже приближалась ночь, однако увиденные мною предметы вызывали у меня любопытство, в конце концов пересилившее страх, и я остался среди длинных, отбрасываемых в лунном свете теней, наполнивших меня ужасом, когда я впервые увидел Безымянный Город. В сумерках я расчистил другой проем и заполз в него с новым факелом; внутри я обнаружил еще большее количество камней и символов, столь же непонятных, как и в первом храме. Комната была такой же низкой, но гораздо менее просторной и заканчивалась очень узким проходом, заполненным мрачными загадочными идолами. Я пристально разглядывал их, как вдруг шум ветра и крик моего верблюда, стоявшего снаружи, нарушили тишину, и я вынужден был выйти, чтобы посмотреть, чего он так испугался.
Над допотопными руинами ярко сияла луна, освещая плотное облако песка, поднятое, как мне показалось, сильным, но уже стихающим ветром, который дул со стороны вздымавшейся надо мною скалы. Я посчитал, что этот холодный ветер, несущий песок, и напугал моего верблюда, и хотел было отвести его в более надежное укрытие, как вдруг бросил случайный взгляд наверх и увидел, что ветра над скалой не было. Я был поражен этим, меня вновь охватил страх, но я тут же вспомнил о внезапно налетающих и ограниченных малым пространством ветрах, которые наблюдал до того на восходе и закате солнца, и убедил себя, что все в порядке. Я решил, что ветер дует из какой-нибудь расщелины, ведущей в пещеру, и посмотрел на поднятый в воздух песок, пытаясь проследить, откуда он появился. Скоро мне удалось определить, что источником его появления было черное устье храма, расположенного далеко к югу от меня я едва мог разглядеть его. Тяжелой поступью я двинулся к этому храму, преодолевая сопротивление удушливого песчаного облака; приблизившись к нему, я разглядел его очертания и размеры он оказался больше прежних храмов, а ведущий в него дверной проем был забит спекшимся песком в гораздо меньшей степени. Я попытался было войти внутрь через этот проем, но ледяной ветер ужасающей силы остановил меня, едва не погасив мой факел. Ветер рвался из темной двери наружу с фантастической силой и зловеще завывал, вздымая песок и развевая его среди таинственных развалин. Скоро ветер утих, песчаный вихрь стал понемногу успокаиваться, пока не улегся окончательно. Однако сред призрачных камней города ощущалось чье-то незримое присутствие, а взглянув на луну, я увидел, что она подрагивает и колышется, словно отражение в подернутой рябью воде. Трудно найти слова, чтобы передать мой страх, и все же он не заглушил жажды открытий, и потому, едва ветер прекратился, я тут же вошел в темный зал, откуда он только что вырывался.