Курт пожал плечами:
— Вы пришли, чтобы послушать военные истории?
— Я пришел, чтобы признать, что напрасно не проверил вас раньше. Мне следовало сразу вас раскусить.
— В каком смысле?
— А в том, что вы — прирожденный убийца. Это у вас в крови, вам нравится смотреть, как они умирают. Маленькая разборка с этими парнями для вас, что манна небесная, не так ли, Холстид?
На мгновение перед мысленным взором Холстида возникло перекошенное лицо Чемпа, висящего над пропастью, ничего не видящие глаза Хулио. Прирожденный убийца? Или человек, которого, как сказал Престон, выбросили из окна и он не отвечает за то, что делает, летя вниз? А может, нечто среднее? Сплав университетского профессора и семнадцатилетнего коммандос?
— Это все досужие разговоры, сержант.
Уорден кивнул:
— Конечно. Вы разыграли все как по нотам. Трое мертвы, а четвертый — калека на всю жизнь, со сломанной спиной. Такой тихий, спокойный парень...
— Вы разве не спрашивали у Барбары Андерсон, что наговорил ей этот тихий парень?
— Хорошо-хорошо, — Уорден раздраженно махнул рукой. — Возможно, этого Чемпа давно следовало посадить в дурдом. Но как же тогда с Дебби Марсден? Вы довольны тем, что с ней произошло?
Курт почувствовал, что у него покрылась испариной спина. Ему хотелось признаться Уордену, что в отношении Дебби его мучает совесть. Если в он прекратил розыски хищников... Но Уорден, похоже, только и добивался этого признания. Так зачем ему потакать?
— Я не знал, что полиция Лос-Фелиса обвиняет меня и в этом.
— Конечно-конечно, изнасиловали Дебби эти подонки, после того как ее дружок бросил ее им, словно горсть мелочи. Но синий «фольксваген» видели на подъездной дорожке дома Гандеров, и «Скорую помощь» вызвал неизвестно кто.
— А что говорит девушка?
— Ничего, — Уорден скорчил гримасу. — Если бы этот чертов доктор в пятницу не так торопился с уколом, в субботу нам бы не пришлось собирать трупы. Что же до девушки, то физически она в порядке, а вот душевно... Боюсь, что теперь она зарежет любого, кто попытается поцеловать ее, — он помолчал, разглядывая сигаретный дым. — В случившемся вашей вины нет, профессор. О-пи согласился с вашими доводами. Самозащита.
Он замолчал, и Курт продолжил за него:
— Но вы не согласны.
— Будьте уверены, — Уорден поднялся, навис над Куртом. Руки он сунул в карманы, боясь, что иначе пустит их в ход. — Я думаю, что вы заманили этого недоумка на обрыв, а потом сбросили его. Я думаю, что вы вынудили этого спика пойти на вас с ножом, а потом убили его. Перерезали артерию на руке, чтобы он умер так же, как и ваша жена. По мне это уже перебор.
Поднялся и Курт. Отошел к окну, посмотрел на поле для гольфа. Приди Уорден на день раньше, он бы, возможно, согласился с ним. Во всем, даже с тем, что он прирожденный убийца. Теперь — нет. Частично из-за разговора с Престоном, но в основном из-за...
Он повернулся к детективу:
— И вы также полагаете, что я толкнул этого парня под грузовик?
— Нет, этого я утверждать не могу, — с неохотой признал Уорден. — Временной фактор и показания водителя говорят об обратном. Вы звонили нам из закусочной в Сан-Конрадо примерно в то время, когда его размазало по асфальту. Кстати, именно его пальчики мы обнаружили на стене над диваном в вашей библиотеке.
Дружок Дебби. Логично. Мозговой центр, тот, кто направлял и командовал остальными. Газеты пишут, из хорошей, обеспеченной семьи, отец прилично зарабатывает. Умеющий убеждать, умный. Но если бы он был умным, что привело его на осевую автострады в густой туман?
— Остается еще Гандер, — заметил Курт. — Парень, которого не нашли.
— Не нашли? Да, возможно, вы и правы. Только мне не верится, что вы пешком дошли до Сан-Конрадо. Я думаю, вы покинули бухту куда позже, чем указано в ваших показаниях, а до Сан-Конрадо добрались на попутной машине, водителя которой мы пока не нашли.
Он сунул руку в карман, что-то достал, бросил на кофейный столик. Курт взял в руки почерневший серебряный перстень с черепом и скрещенными костями, очень тяжелый, большого размера. Посмотрел на Уордена.
— И что я должен сказать по поводу этого перстня?
— Какой-то рыбак вчера поймал десятифутовую белую акулу. Вспорол ей живот и обнаружил наполовину переваренную человеческую руку. С этим перстнем на одном из пальцев.
— Вы хотите сказать, что Толстяка Гандера...
— Его отец опознал перстень. Знаете, Холстид, такой крепкий старик, я думал, его ничем не проймешь. А он разрыдался как ребенок, когда мы показали ему эту штуку.
— Да, понятно, — кивнул Курт.
Ему тоже стало нехорошо, но он знал, что быстро оправится. Он понимал, что Уорден прибыл, чтобы добиться от него признания в содеянных грехах, но твердо мог сказать, что признания этого детективу не видать как своих ушей. Даже если он и виновен, то не перед Уорденом. Он взглянул на часы:
— Наверное, вам пора ехать, сержант...
Уорден долго смотрел на него, потом вздохнул:
— А вы крепкий орешек, Холстид. Один из червей. Я провел все утро с о-пи, пытаясь уговорить его передать дело в суд. Он отказался. Я его понимаю. С теми уликами, что у нас есть, присяжных не убедить, тем более если вы наймете ловкого адвоката, который приволочет в суд призрак вашей жены. Так что вам удастся выйти сухим из воды...
— Не вы ли говорили, сержант, что им не грозит наказание? — напомнил Курт. Подождал, пока тот откроет дверь, а потом позвал детектива по фамилии.
Тот обернулся:
— Что еще?
— Не сердитесь на меня, сержант. Такова жизнь.
Стоя у открытой двери, он проводил взглядом автомобиль рассерженного детектива. Уорден назвал его одним из червей. Может, в своем мире он мог существовать, лишь деля всех и вся на две категории. Может, полиция не умела различать оттенки, признавая только абсолютное добро и абсолютное зло. А Курт по-прежнему полагал, что Уорден чертовски хороший коп.
Он поднялся в кабинет, сел за стол. Время хищников, во всяком случае на текущий момент, закончилось. Теперь пришла пора принимать решения. Подводить черту.
Курт написал прошение об отставке. Перечитал его, запечатал в конверт. Он не мог не согласиться с Престоном: человек — единое целое, изменить собственную природу невозможно, остается только контролировать ее. И пока он, Курт, не поймет, что он себя контролирует, или хотя бы не разберется, каков он на самом деле, преподавать он не может.
В гостиной Курт снял телефонную трубку, набрал номер.
— Барбара? Это Курт Холстид. Извините, что не позвонил раньше... Надо было кое-что утрясти. Я... этим вечером хочу навестить Дебби Марсден. Вот и подумал, не составите ли вы мне компанию. А потом мы могли бы...