Роза провела Роберта в бывший кабинет Шарлотты. Напротив двери около маленького окошечка под совсем низким потолком стоял заваленный коробками стол. По крыше все еще барабанил дождь. Роберт обратил внимание на отсутствие машинки.
— Вы не поверите, та старуха унесла все: картины, серебро, даже посуду. Проклятая воровка! Надеюсь, когда я умру, ничего такого не случится.
— И пишущую машинку?
Роберт подошел к столу и выглянул в окно. Ему показалось, что дождь уже не такой сильный.
— Тоже. Я не могла ее остановить. В конце концов, она родственница. Хотя странно. Пока Шарлотта жила здесь, она и приходила-то всего пару раз. А тут все ее бумаги.
Роза ткнула пальцем в коробки на столе.
— Эта дама взяла что-нибудь из бумаг? Или книги?
— Нет. Похоже, она взяла только то, что можно продать.
Стоя возле двери, Роза зачарованно смотрела, как Роберт вытаскивает из-под стола табуретку и стряхивает с нее пыль. Она подумала, что есть в его движениях какая-то неуверенность, словно он постоянно ждет чего-то ужасного.
— Вы не находили ничего, похожего на завещание? Какие-нибудь указания родственникам?
— Насколько мне известно, она ничего такого не писала, — сказала Роза. Ей было явно скучно говорить на эту тему. — Знаете, возле нашего дома теперь всегда стоит полицейский. На вид ему не больше семнадцати. Метловище в форме.
Роберт принялся перебирать содержимое одной из коробок.
— Я чувствую себя немножко виноватым, что приходится копаться в чужих вещах.
— А я бы не чувствовала. Это уже никому не принадлежит. Да и что тут? Куча старых книг и журналов.
— Старых? — переспросил Роберт, оглядываясь на Розу. Она стояла, уперев одну руку в бок, а другой держась на дверь, и с улыбкой глядела ему прямо в глаза.
— Ну да! Их теперь уже никто не читает. Какие-то непонятные справочники и все такое.
— Не возражаете, если я посмотрю?
— Они не мои, что мне возражать?
— Я недолго.
— Ну конечно. Это же все-таки не Эрмитаж.
“Кое-что она знает”, — подумал Роберт, смущенный ее взглядом. Он повернулся обратно к столу и принялся просматривать неоплаченные счета, незаконченные письма и малопонятные записки. Когда он вновь поднял голову. Розы уже не было. В коробках оказалось мало интересного. В основном там были письма старой дамы, в которых мелькало много симпатичных мыслей и забавных наблюдений, но они так и остались неотправленными. Роберт не нашел в письмах никаких упоминаний о семейных делах. Остальное было просто хламом. Роберт убрал все обратно в коробки и прошелся по квартире. От сырости у него вдруг начался насморк. Он полез в карман за платком, выронив при этом почти всю мелочь. Встав на колени, чтобы собрать ее, он обнаружил на полу под столом какой-то конверт. Внутри его была небольшая тетрадь.
Без пятнадцати одиннадцать Роберт спустился вниз, постучался к Розе и был приглашен на чашку кофе. Квартирка оказалась крошечной, но весело разрисованной в красные, желтые и синие цвета. Небо за окном прояснилось, но заросли вереска не пускали свет внутрь.
— Я бы хотел взять вот это и прочитать дома, — сказал он, усаживаясь на кушетку и кладя рядом коричневый конверт.
— Вообще-то я этим не распоряжаюсь, — ответила Роза, — но, думаю, ничего страшного не случится. Это что?
— К сожалению, здесь нет ничего, что имело бы отношение к авторским правам, но очень похоже на набросок новой книги. Я нашел конверт под столом.
— Надеюсь, его содержимое будет вам полезно. Надо отправить коробки на склад.
Роза успела переодеться в невероятных размеров спортивную рубашку и джинсы. Все ее вещи смотрелись так, словно они с чужого плеча, но в этом был свой стиль. Она расхаживала по дому босиком, сверкая крошечными накрашенными пальчиками. Да и выглядела она теперь моложе, чем показалось вначале. Роберт подумал, что ей не больше двадцати четырех — двадцати пяти. Наверное, у нее много друзей — как черных, так и белых. Кутит, должно быть, вечерами где-нибудь, а он в это время сидит один в пустой квартире.
— Вряд ли Сара еще придет.
Роза положила в чашку немыслимое количество сахара и принялась его размешивать.
— Сара? Вы говорите о дочери Шарлотты?
— Да.
— Вы ее видели?
Роберт взял конверт и сунул его между исписанными страничками школьной тетради.
— Пару раз. Мне этого хватило.
— Почему? Какая она?
— Черная помада, фиолетовые волосы, белое лицо. Таких на Кингс-роуд пруд пруди. Похоже, приходила отоспаться и поесть куриного супа. Оба раза они ужасно ругались с Шарлоттой. Даже здесь было слышно. Штукатурка летела от ее крика.
— А когда она приходила в последний раз?
— Когда убили ее мать.
— Минутку. — Роберт поднял голову от записной книжки. — Мне сказали, что Сара исчезла. Никто даже не упоминал, что она была в городе.
— Потому что я никому не сказала, — заговорщицким шепотом произнесла Роза.
— Почему?
— Она приходила с двумя дылдами — они ждали ее снаружи. Похоже, наркоманы. Одного я поймала, когда он что-то писал на двери.
— Но как же вы не рассказали об этом полицейским?
— Я подумала, что она или эти “братья Гримм” могут вернуться и устроить мне головомойку. — Роза сидела, опустив глаза и теребя нитку бус. — Мне одной приходится заниматься домом. И если здесь все разломают, я буду отвечать.
— Не слишком ли вы молоды для такой работы? Роза с нарочитым безразличием отвернулась к окну.
— Нас было двое, но мой напарник решил выйти из игры. Ничего, я и сама прекрасно управлюсь, — холодно проговорила она, и Роберт поспешно сменил тему.
— Наверное, вы не знаете, где найти Сару?
— Нет. Мне показалось, что она принадлежит к тому типу женщин, которые могут оказаться где угодно в зависимости от того, кто рядом с ними.
— Понятно. А вдруг Шарлотту убил кто-то из друзей ее дочери?
Роза недоверчиво шмыгнула носом:
— Не похоже. Привести приятелей, чтобы они убили мать? Зачем? У нее ничего не было. Она едва наскребала на квартиру. — Роза забралась на кушетку с ногами. Она двигалась медленно и осторожно, как кошка. — Мне всегда было неловко требовать с нее плату. И она почти не выходила на улицу. На это у нее тоже не было денег. Да мы все знали о взломщике.
— То есть как?
— Он уже побывал у нас недель за шесть до убийства. Украл кое-что в разных квартирах. И в тот, и в другой раз вор проник в дом с крыши. В соседних домах он тоже похозяйничал. Но только у нас он не остановился на воровстве. Бедняжка! Она бы, верно, и теперь еще была жива, если бы не стала с ним драться.