— Когда наиграешься вдосталь, — услышал я голос неожиданно возникшего у меня за спиной Спанки, — постарайся запомнить вот что: чем дольше ты будешь продолжать сопротивление, тем болезненнее окажется процесс моего вхождения в твое тело.
Сказав это, он нанес мне по голове мощный удар кулаком и исчез.
В углу комнаты что-то горело, беспрестанно звонил телефон. Я успел запомнить оглушительный стук во входную дверь квартиры, но затем у меня в очередной раз скрутило живот, и мой истерзанный рассудок отключился.
Я рухнул на диван, погружаясь в забытье.
Утро встретило меня ярким светом и тишиной.
Стекло висевших в гостиной часов оказалось разбито, похоже, они все еще ходили. Было без четверти восемь. Я сел и робко ощупал голову. С желудком было намного лучше, чем накануне, и это уже обнадеживало. Руки и грудь были покрыты синевато-черными ссадинами и синяками. Квартира выглядела так, словно в ней побывало стадо буйволов. В воздухе стоял едкий запах горелой пластмассы. Одна стена основательно обгорела, на полу валялся обуглившийся остов торшера. Электричество отрубилось, пол был залит водой, вытекавшей из переполненной ванны, водосток которой оказался забитым осколками туалетных принадлежностей.
Я осторожно ступал среди увядающих роз и поблескивающих осколков хрусталя. Створки платяного шкафа в спальне оказались распахнутыми настежь — вся одежда, предоставленная Спанки в мое распоряжение, исчезла. Исчезли и другие вещи: мои наручные часы, бумажник, еще что-то — что именно, я толком еще не успел разобраться. Впрочем, в данный момент это меня совершенно не волновало. Все эти вещи больше не представляли для меня никакой ценности. Мой мозг занимала одна-единственная мысль: как найти выход из создавшегося положения, как навсегда избавиться от даэмона.
Была суббота, раннее утро. Значит, мне предстояло продержаться еще четыре дня. Я извлек из корзины с грязным бельем свои старые джинсы, измятый свитер и оделся. У меня почему-то было такое ощущение, что я не на шутку разозлил Спанки. В сущности, я встал у него на пути, и он, пожалуй впервые за все это время, смог убедиться в силе моей воли. Досадное, судя по всему, для него открытие, тем более что он сам же весьма способствовал этому. Я заставил его усомниться в возможности завладеть моим телом. Бежало время, а покорная на первый взгляд жертва вдруг неожиданно вздумала проявить характер.
В то же время я прекрасно понимал, что ни в коем случае нельзя недооценивать противника. Я по-прежнему пытался установить пределы его возможностей: он мог влиять на других людей, порождать ложные воспоминания, читать чужие мысли, менять внешний облик, и все же, чтобы обрести полную власть, ему требовалось действовать изнутри человеческого тела.
Я уже достаточно хорошо знал Спанки и потому не сомневался, что довольно скоро он снова впадет в ярость. Но кто станет его очередной жертвой? Мне надо было предупредить людей — Сару, Зака, Макса. Любой человек, знакомый со мной, мог стать жертвой в этой смертельной игре.
Я был отнюдь не уверен в том, что полиция, как обещала Сара, действительно нагрянет ко мне в квартиру — Спанки не допустил бы вмешательства представителей власти. Теперь ему было необходимо, чтобы я постоянно находился у него под рукой, и он не мог пойти на риск, позволив мне исчезнуть. А что, если попросить кого-нибудь на время запереть меня в кутузку? Быть может, Спанки не удастся протиснуться между прутьями тюремной камеры. У него был разум даэмона, но тело-то оставалось человеческим.
По крайней мере, на следующие четыре дня.
Прибыв час спустя в “ТАНЕТ”, я понял, что Спанки не потратил впустую ни минуты отпущенного ему времени. Перед входом в торговый зал стояла заплаканная Лотти. Шел довольно сильный дождь, однако в глубь помещения тянулись пожарные шланги. Стекла витрин покрылись копотью и растрескались от жара. Наружу выволакивали обгорелые кресла, диваны и кровати и громоздили их тут же у стены.
— Посмотрел бы ты, что творится внутри, — проговорила она, утирая глаза. — Все пошло прахом.
Чуть поодаль от магазина собралась огромная толпа зевак, наблюдавших за тем, как пожарные снимают с себя заплечные дыхательные аппараты и направляются к машинам.
— Кто-нибудь знает, как все началось? — спросил я.
— Они считают, что это устроил сам Макс, — шмыгнув носом, сказала Лотти. — Я была в дальнем конце магазина, поэтому не видела, что именно произошло. Одна из покупательниц утверждает, что Макс вдруг начал что-то кричать, а потом принялся размахивать пылающим половиком.
Девушка снова ударилась в слезы.
— Мартин, он внутри. Макс все еще где-то внутри!
Похороны походили на жуткий, кровавый кошмар.
По еврейской традиции, Макса похоронили довольно быстро. Последние два года он находился в разводе со своей женой, однако Лотти рассказала мне, что они собирались еще раз попытаться наладить совместную жизнь. Я тоже знал, что после смерти Пола они с Эстер были практически неразлучны. Кто-то сказал, что от Макса почти ничего не осталось, так что и хоронить-то было практически нечего, и все же для него заказали обычных размеров гроб, а когда его стали опускать в могилу, Эстер вдруг накинулась на раввина с кулаками, истошно крича сквозь слезы. К ней тут же подбежали несколько родственников и отвели в сторонку. Церемония тем временем продолжалась под звуки доносившихся издали приглушенных рыданий.
Я подумал о смерти Пола. Если полиция и располагала какими-то уликами, то явно предпочитала пока молчать. Со мной никто даже не побеседовал. По словам Лотти, в квартире Пола нашли какие-то наркотики, кажется кокаин, а сам он, по слухам, находился в весьма сложных отношениях со своим поставщиком. Я не исключал, что Спанки специально подстроил все это, чтобы замести следы, а потому искренне сомневался, что правда когда-либо выплывет наружу.
После похорон я предложил Лотти проводить ее до дому. На протяжении всей траурной церемонии она не переставала плакать. Как и все остальные сотрудники “ТАНЕТ”, я считал, что у нее был роман с боссом, хотя вслух, естественно, никто об этом не говорил. Даже глупый Доки. И все же, как только я предпринял неуклюжую попытку успокоить девушку, она оттолкнула протянутую мною бумажную салфетку и, выпрямившись, утерла слезы своим собственным носовым платком.
— Наверное, ты тоже уверен, что я спала с ним, — проговорила она, аккуратно складывая платочек и убирая его в карман.
— Ничего подобного мне даже в голову не приходило, — совсем неубедительно соврал я.
— Что-то не верится. Зато другим очень даже приходило. Я знаю, ему нравилось создавать такое впечатление. Впрочем, я не возражала, потому что мне было его очень жаль. Жена обращалась с ним просто по-свински. А ему так хотелось, чтобы сын пошел по его стопам и тоже занялся мебельным бизнесом! В конце концов, Пол так и сделал, и вот что из этого вышло.
Она поправила упавшие на лицо волосы и посмотрела на меня.