— Селёдка, — ответил Незнайка.
— Какая же это рифма: палка — селёдка? Никакой рифмы нет в этих словах.
— Почему нет? Они ведь оканчиваются одинаково.
— Этого мало, — сказал Цветик. — Надо, чтобы слова были похожи, так чтобы получалось складно. Вот послушай: палка — галка, печка — свечка, книжка — шишка.
— Понял, понял! — закричал Незнайка. — Палка — галка, печка — свечка, книжка — шишка! Вот здорово! Ха-ха-ха!
— Ну, придумай рифму на слово «пакля», — сказал Цветик.
— Шмакля, — ответил Незнайка.
— Какая шмакля? — удивился Цветик. — Разве есть такое слово?
— А разве нету?
— Конечно, нет.
— Ну, тогда рвакля.
— Что это за рвакля такая? — снова удивился Цветик.
— Ну, это когда рвут что-нибудь, вот и получается рвакля, — объяснил Незнайка.
— Врёшь ты всё, — сказал Цветик, — такого слова не бывает. Надо подбирать такие слова, которые бывают, а не выдумывать.
— А если я не могу подобрать другого слова?
— Значит, у тебя нет способностей к поэзии.
— Ну, тогда придумай сам, какая тут рифма, — ответил Незнайка.
— Сейчас, — согласился Цветик.
Он остановился посреди комнаты, сложил на груди руки, голову наклонил набок и стал думать. Потом поднял голову кверху и стал думать, глядя на потолок. Потом ухватился руками за собственный подбородок и стал думать, глядя на пол. Проделав всё это, он стал бродить по комнате и потихоньку бормотал про себя:
— Пакля, бакля, вакля, гакля, дакля, макля… — Он долго так бормотал, потом сказал: — Тьфу! Что это за слово? Это какое-то слово, на которое нет рифмы.
— Ну вот! — обрадовался Незнайка. — Сам задаёт такие слова, на которые нет рифмы, и ещё говорит, что я неспособный.
— Ну, способный, способный, только отстань! — сказал Цветик. — У меня голова разболелась. Сочиняй так, чтобы был смысл и рифма, вот тебе и стихи.
— Неужели это так просто? — удивился Незнайка.
— Конечно, просто. Главное — это способности иметь.
Незнайка пришёл домой и сразу принялся сочинять стихи. Целый день он ходил по комнате, глядел то на пол, то на потолок, держался руками за подбородок и что-то бормотал про себя.
Наконец стихи были готовы, и он сказал:
— Послушайте, братцы, какие я стихи сочинил.
— Ну-ка, ну-ка, про что же это стихи? — заинтересовались все.
— Это я про вас сочинил, — признался Незнайка. — Вот сначала стихи про Знайку: Знайка шёл гулять на речку, Перепрыгнул через овечку.
— Что? — закричал Знайка. — Когда это я прыгал через овечку?
— Ну, это только в стихах так говорится, для рифмы, — объяснил Незнайка.
— Так ты из-за рифмы будешь на меня всякую неправду сочинять? — вскипел Знайка.
— Конечно, — ответил Незнайка. — Зачем же мне сочинять правду? Правду и сочинять нечего, она и так есть.
— Вот попробуй ещё, так узнаешь! — пригрозил Знайка. — Ну-ка, читай, что ты там про других сочинил?
— Вот послушайте про Торопыжку, — сказал Незнайка. Торопыжка был голодный, Проглотил утюг холодный.
— Братцы! — закричал Торопыжка. — Что он про меня сочиняет? Никакого холодного утюга я не глотал.
— Да ты не кричи, — ответил Незнайка. — Это я просто для рифмы сказал, что утюг был холодный.
— Так я же ведь никакого утюга не глотал, ни холодного, ни горячего! — кричал Торопыжка.
— А я и не говорю, что ты проглотил горячий, так что можешь успокоиться, — ответил Незнайка. — Вот послушай стихи про Авоську: У Авоськи под подушкой лежит сладкая ватрушка. Авоська подошёл к своей кровати, заглянул под подушку и сказал:
— Враки! Никакой ватрушки тут не лежит.
— Ты ничего не понимаешь в поэзии, — ответил Незнайка. — Это только для рифмы так говорится, что лежит, а на самом деле не лежит. Вот я ещё про Пилюлькина сочинил.
— Братцы! — закричал доктор Пилюлькин. — Надо прекратить это издевательство! Неужели мы будем спокойно слушать, что Незнайка тут врёт про всех?
— Довольно! — закричали все. — Мы не хотим больше слушать! Это не стихи, а какие-то дразнилки.
Только Знайка, Торопыжка и Авоська кричали:
— Пусть читает! Раз он про нас прочитал, так и про других пусть читает.
— Не надо! Мы не хотим! — кричали остальные.
— Ну, раз вы не хотите, то я пойду почитаю соседям, — сказал Незнайка.
— Что? — закричали тут все. — Ты ещё пойдёшь перед соседями нас срамить? Попробуй только! Можешь тогда и домой не возвращаться.
— Ну ладно, братцы, не буду, — согласился Незнайка. — Только вы уж не сердитесь на меня.
С тех пор Незнайка решил больше не сочинять стихов.
Механик Винтик и его помощник Шпунтик были очень хорошие мастера. Они были похожи друг на друга, только Винтик был чуточку повыше, а Шпунтик чуточку пониже ростом. Оба ходили в кожаных куртках. Из карманов их курток вечно торчали гаечные ключи, клещи, напильники и другие железные инструменты. Если бы куртки были не кожаные, то карманы давно оторвались бы. Шапки у них были тоже кожаные, с очками-консервами. Эти очки они надевали во время работы, чтобы не запорошить глаза.
Винтик и Шпунтик по целым дням сидели у себя в мастерской и чинили примусы, кастрюли, чайники, сковородки, а когда нечего было чинить, делали трехколесные велосипеды и самокаты для коротышек.
Однажды Винтик и Шпунтик никому ничего не сказали, закрылись у себя в мастерской и стали что-то мастерить. Целый месяц они пилили, строгали, клепали, паяли и никому ничего не показывали, а когда месяц прошёл, то оказалось, что они сделали автомобиль.
Этот автомобиль работал на газированной воде с сиропом. Посреди машины было устроено сиденье для водителя, а перед ним помещался бак с газированной водой. Газ из бака проходил по трубке в медный цилиндр и толкал железный поршень. Железный поршень под напором газа ходил то туда, то сюда и вертел колёса. Вверху над сиденьем была приделана банка с сиропом. Сироп по трубке протекал в бак и служил для смазки механизма.
Такие газированные автомобили были очень распространены среди коротышек. Но в автомобиле, который соорудили Винтик и Шпунтик, имелось одно очень важное усовершенствование: сбоку к баку была приделана гибкая резиновая трубка с краником, для того чтобы можно было попить газированной воды на ходу, не останавливая машины.
Торопыжка научился управлять этим автомобилем, и, если кому-нибудь хотелось покататься, Торопыжка катал и никому не отказывал.