День начался отвратительно. Во-первых, убежал кофе, и темно-коричневая гуща с шипением залила девственно чистую хозяйкину плиту. Во-вторых, порвались старые любимые кроссовки, на этот раз окончательно. Теперь их осталось только выбросить. В-третьих, с утра небо затянуло плотными, тяжелыми тучами, лил тоскливый дождь.
Оттирая тряпкой плиту, Маша Кузьмина злилась на себя и на весь мир. Ей казалось: за эти три дня отдыха в курортном городе она устала больше, чем за месяц сессии. В который раз она ругала себя последними словами за то, что поддалась на Санины уговоры, не стала ждать, пока он освободится, поехала одна, чтобы лишние пять дней поплавать в море, позагорать, а не сидеть в раскаленной, загазованной Москве. Тем более билет уже был. Она вспомнила, как Саня на все ее робкие сомнения отвечал со смехом:
— Ты что, считаешь себя Шерон Стоун или Клаудией Шиффер? Ты думаешь, каждый встречный мужик будет на тебя бросаться с ревом? Запомни раз и навсегда: если женщина не хочет, к ней никто не пристанет, пальцем не тронет. А хочет она или нет, всегда написано у нее на лице крупными буквами.
— А если попадутся такие, которые не умеют читать даже крупные буквы? — неуверенно возражала Маша.
— У нас уже семьдесят лет обязательное среднее образование, — отвечал Саня.
Тогда, в Москве, Маше казалось, что он прав. А здесь, в курортном городе, она сразу поняла: нет, не прав был Саня. Теперь нужно только дождаться его и это объяснить. Ждать осталось всего два дня.
Он, конечно, не поверит. Подумает, будто она, как всегда, преувеличивает. Вся штука в том, что пристают и лезут с пакостными любезностями только тогда, когда ты одна. Поэтому одной ехать на юг нельзя.
В Москве Маша этого не понимала. В последний раз она была на море с родителями, в семилетнем возрасте, причем именно здесь, в этом курортном городе. Остались радужные воспоминания о море, солнце и фруктах. Санина идея съездить к морю вместе недельки на две показалась Маше просто замечательной.
Саня Шарко — ее сокурсник. Роман у них начался недавно, но очень бурно. Машины родители ни за что не согласились бы на ее поездку на юг с мальчиком. Они все не могли осознать, что ей уже девятнадцать, относились как к неразумному младенцу. Пришлось соврать, будто подруга-сокурсница из Севастополя пригласила погостить недельки две. Родители посомневались, но отпустили. Не сидеть же девочке два летних месяца после сессии на даче в Березках, в крошечном двухкомнатном «курятнике», на четырех сотках! А отдых на море семья уже давно себе позволить не могла. Папа, доктор искусствоведения, получал копейки. Мама, бывшая балерина, вела детскую хореографическую студию и получала немногим больше папы. Про Машину стипендию и говорить смешно. Денег едва хватало на жизнь. Какое уж тут море!
Когда билеты на поезд уже приобрели, подругу из Севастополя предупредили на всякий случай, оказалось, что Саню пригласили на телевидение, сыграть красавца вампира в какой-то новомодной детской передаче. Деньги посулили приличные, для вояжа на курорт вовсе не лишние. К тому же мелькнуть на телеэкране не откажется ни один нормальный студент театрального вуза. Маша хотела остаться в Москве и дождаться Саню. Но пришлось бы заново врать родителям. И Саня так уверенно говорил, что за эти пять дней ничего с ней не случится, и сама она не особенно сомневалась. Чего ей бояться? И с какой стати? Она ведь взрослый человек.
Санин билет легко обменяли, договорились встретиться на вокзале через пять дней. Маша села в поезд, чувствуя себя независимой и самостоятельной.
Но в курортном городе с первых же часов все пошло у нее наперекосяк.
Комнату Маша сняла по-дурацки, у первой попавшейся тетки, поймавшей ее на вокзале. Тетка как-то ловко подхватила Машин рюкзачок, ласково заворковала, пообещала душ, отдельный вход и назвала вполне терпимую цену.
Вход был вовсе не отдельный, душ оказался безнадежно сломанным, а хозяйка на редкость общительной. Сначала Маша хотела заплатить только за пять дней, но хозяйка заявила, что так не делают, и потребовала отдать деньги вперед, сразу за две недели.
«Ничего. Саня приедет, мы найдем что-нибудь получше. Ему она деньги вернет как миленькая», — решила Маша и успокоилась. Но ненадолго.
На грязном городском пляже к ней тут же подсели два бугая в татуировках:
— Девушка, вам не скучно одной?
Маша их отшила вежливо и быстро. Но через десять минут подошел лысеющий хлыщ с треугольной бородкой, прочитал длинную лекцию о вреде ультрафиолетовых лучей, а потом с легким пыхтением предложил:
— Если позволите, я намажу ваше тело солнцезащитным кремом. Он с ментолом, это очень эротично.
Отшить хлыща оказалось сложнее, чем амбалов. Он прилип со своим «эротичным кремом» и, как бы далеко его Маша ни посылала, отлипать не хотел. В конце концов пришлось уйти с пляжа.
Но самое неприятное началось вечером, когда Маша решила просто погулять по набережной. Амбалы, хлыщи, всякого рода сомнительные молодые люди то и дело предлагали скрасить ее одиночество. Маша очень быстро поняла: с вечерними прогулками до Саниного приезда лучше подождать.
«Значит, на пляж нельзя, гулять по городу нельзя, — зло думала Маша, — что же остается? Валяться в комнате на койке с утра до вечера или сидеть во дворе и общаться с хозяйкой?»
Вглядываясь в потресканное зеркало над умывальником, Маша пыталась понять, что же такое написано на ее лице.
Она, конечно, хорошенькая, даже красивая — иногда, когда захочет. Но дело вовсе не в этом. Она успела заметить, что все эти амбалы и хлыщи даже не особенно разглядывают ее, прежде чем пристать со своими «эротическими кремами» и прочими пакостными любезностями. Просто видят одинокую женскую фигурку, и вперед, с песней:
— Девушка, вам не скучно одной?
Для этого не надо быть ни Шерон Стоун, ни Клаудией Шиффер. Просто воздух здесь такой — располагающий к пакостным любезностям. Возможно, кому-то это нравится, даже специально за этим приезжают. Каждый развлекается по-своему. Но Маше больше нравится, когда ее не трогают.
В первый же вечер, запершись в крошечной комнатке на втором этаже, Маша честно призналась себе, что ей очень хочется сейчас оказаться на даче в Березках, у мамы с папой под крылышком, и не надо никакого моря, солнца, никакой взрослости и самостоятельности. Даже Сани ей не надо. Если бы он относился к ней серьезно, десять раз подумал бы, прежде чем отпустить сюда одну. Нет, свою голову тоже неплохо иметь на плечах. Но очень уж тянуло к морю. Все-таки с семилетнего возраста не была.