Пол разинул рот от моих едких слов, но я подмигнула ему, когда Рон отвернулся, а Грейс хихикнула.
— Ты должна проявлять к нему больше уважения. Он знает больше, чем ты, — сказал Рон, привлекая Пола поближе к себе. Барнабас фыркнул.
— О, я думаю, он знает больше, чем ты думаешь, Рон, — произнесла я. — Ну все, уходите. Не попадитесь под косу на обратном пути.
Накита шагнула ко мне, но Рон, все же, внял моему совету.
— Пойдем, Пол, — позвал он тихим, опасным голосом.
Внезапно Накита выпалила:
— Мне жаль, что я ударила тебя, восходящий хранитель времени. — И я, и Барнабас удивленно уставились на нее. Она покраснела от наших недоуменных взглядов и добавила: — Что? Мне правда жаль. Я не могу извиниться?
Ни слова не сказав, Рон просто исчез. Пол же все еще был здесь. Шаркая ногами по полу, он посмотрел на пустое место, где только что стоял Рон.
— Хм, — пробормотал он, затем обратил внимание на нас: — Спасибо, Накита. Все в порядке.
— Ты знаешь, я это сказала только для того, чтобы он от тебя отстал? — спросила я, и Пол дотронулся до своего носа с улыбкой, прежде чем исчезнуть в блестящей вспышке света.
С облегченным выдохом Шу завалился на сидение, что-то бормоча себе под нос.
Барнабас тоже занял свое место, задумавшись.
— Вы заметили, что амулет восходящего хранителя времени такого же цвета, как и мой? — спросил он.
— Правда? — переспросила я, потом странность вопроса дошла до меня, и я повернулась к нему. — Разве это имеет значение?
Вздрогнув от своих мыслей, Барнабас посмотрел на меня:
— Он должен перемещаться по спектру к красному. — Жнец не сводил с меня взгляд. — Бьюсь об заклад, Рон не слишком этому рад.
Я открыла рот, чтобы задать вопрос, что же это означает, но Барнабас откашлялся и перевел глаза в сторону кухни.
— Мы должны идти. Накита, повар и официантка обработаны?
Накита делала снимок пыльного светильника, держа фотоаппарат под очень странным углом.
— Да, все в порядке, — ответила она, глядя на экран. — Где твой бумажник, Мэдисон? — спросила она. — Все еще в машине?
— О, да! — воскликнула я, не сводя взгляда с тарелки. — И мой телефон тоже там.
Но когда я посмотрела на золотой хрустящий картофель, мои руки сами по себе остановились. Постепенно моя улыбка предвкушения переросла в отчаяние.
— Я больше не хочу есть! — завопила я, и Накита уставилась на меня. — Вот же блин, — я изучала свой амулет. — Я ела, потому что амулет работал неправильно. Рон его настроил, и теперь я не хочу есть!
— Слава Богу за этот маленький подарок, — пробормотал Барнабас, поднимаясь на ноги. — Ты пожирала еду как явившаяся с голодного края.
Подавленная я снова села.
— Но мне нравилось есть, — протянула я грустно. Черт, это несправедливо! В расстроенных чувствах я тыкала пальцев в картошку.
Грейс подлетела ко мне, крутясь над моей рукой и выражая свое соболезнование единственным доступным ей способом, а именно — очередным стишком.
— На свете девушка жила,
Картофель фри любила она… — начала Грейс, Барнабас раздраженно фыркнул.
— Что там по поводу бумажника, Мэдисон? — еще раз спросила Накита.
— Ага, — пробормотала я, вставая.
— Мне жаль, Мэдисон, — произнес Шу, явно не понимая, почему картошка была так для меня важна, но поддерживая меня в моей горести.
— Все в порядке, — склонив голову вниз, я направилась к выходу, чувствуя, как мой амулет, казалось, тяжелеет; внезапная мысль заставила меня остановиться. Откуда Наките известно, что мой бумажник в машине?
Сузив глаза, я резко развернулась и ринулась к столу, заметив, что глаза Барнабаса приобрели серебряный цвет.
— Что… стойте! — воскликнула я, подбегая к ним. — Шу! Не смотри ему в глаза!
Барнабас повернул голову ко мне. Мне даже жутковато стало от вида его блестящих серебряных глаз, совершенно иноземных. С другого конца стола Шу ахнул, прерывая зрительный контакт, и опустил голову. Эйс же тупо глядел, полностью завороженный влиянием жнеца.
— Мэдисон! — рявкнул Барнабас, его глаза все еще светились, но Шу уже полностью отошел от транса, потер лицо и заморгал. Я выдернула Шу из кабины.
— Шу не надо, — сказала я. — Я обещала ему, что он будет все помнить.
Сжав челюсти, Барнабас снова посмотрел на Шу.
— Мэдисон… — проворчал он, его глаза снова стали карие.
— Да — это мое имя, — горячо согласилась я, — безумная Мэдисон. Я сказала — Шу будет все помнить, и я — твой босс.
Грейс пропищала длинный "оооох", а второй ангел-хранитель как-то сразу стал почти прозрачным. Барнабас сузил глаза, повернулся на диване и посмотрел на меня снизу вверх.
— Для меня — нет, — проговорил он, Накита подошла ко мне сзади. — Я мрачный. Я могу уйти в любое время, когда захочу.
Он не посмеет, подумала я в панике.
— В самом деле? — с наигранной смелостью спросила я.
— Да, — Барнабас явно не выглядел счастливым.
Я почувствовала, как напугался Шу. Я медленно вдохнула, пытаясь найти решение проблемы, чтобы не оттолкнуть Барнабаса. Он был там, когда я умерла, пытался спасти меня, верил в меня. Я доверяла ему, и он, вероятно, был единственным человеком, способным меня понять.
— Да, — сказала я более мягко. — Хорошо. Прости меня. Ты прав. Я не твой босс.
Я повернулась к Наките, и увидев ее глаза, испугалась.
— Накита, я и не твой босс тоже, но это моя жатва, поэтому я хочу, чтобы Шу все помнил.
— Ты мой босс, — сразу же заявила Накита, хмурым взглядом окидывая Шу. — Я поклялась следовать твоей воле и твоим приказам.
Я была О-О-ОЧЕНЬ рада, что Эйс ничего не слышит. Мне было не по себе уже от того, что это все происходит на глазах Шу.
— Быть твоим боссом — это не та жизнь, которую я хочу прожить, — сказала я, стараясь, чтобы она поняла. С умоляющим взглядом я повернулась снова к Барнабасу: — Барнабас, я обещала Шу, что он будет помнить сегодняшний день. Пожалуйста.
— Но я ничего не обещал, — сухо ответил он, но гнев, направленный на меня, уже уходил.
— Пожалуйста, — я почти умоляла.
Барнабас потихоньку расслабился и выдохнул:
— Я не могу позволить ему знать то, что ему не положено! Так не делается!
— Почему? — спросила я прямо. — Как могут люди как-то изменить свою жизнь, если они ничего не помнят? Увидят во сне? Это всё — полнейшая чушь.
— Полнейшая чушь? — повторила Накита, не понимая, о чем мы говорим.